Евангелие от космонавта (СИ)

Барбара не удержалась и взяла, валявшееся меню. Стала читать. Майкл уставился в окно. Там на улице еще был народ. Люди спешили, кто домой, кто к любовнице. Но, ни один из них не изъявил желания свернуть в китайский ресторан и составить им компанию. Минут через пять улица опустела. Стало не интересно разглядывать, и Роберс взглянул на Барбару, та вновь скучала, и казалось еще чуть-чуть и она разразится криками.

Ситуацию спас китаец, что возник перед их столиком как из-под земли.

— Ваш ужин господина. Что вы и ваша дама будете пить?

— Виски мне и девушке. — Автоматически проговорил Майкл, когда понял, что тут подают либо чай, либо рисовую водку, было поздно. Китаец вновь исчез.

Роберс открыл крышку, закрывавшую поднос и… С тарелки на него уставилась (другое слово тут просто не подошло) зубастая пасть венерианского цветка. Майкл дотронулся до нее вилкой. Челюсти разомкнулись и….

Море набегала на пустынный берег, оставляя на желтом песке, белые барашки пены. Майкл сидел почти у самой воды. Ни Атлантика и не Тихий океан вдруг понял Роберс. Да и одет он теперь не в белые брюки и голубенькую рубашку. Из одежды: туника и сандалии. Шлем валяется где-то в стороне.

— Пора Клавдии, — произнес чей-то голос, знакомый и незнакомый одновременно. Казалось, что он уже его слышал, но при этом, ни как не мог понять, кому тот мог принадлежать.

Роберс развернулся, но, ни какого Клавдия не увидел, зато заметил человека назвавшего его этим странным и непривычным именем. Это был римский легионер во всем облачении.

— Пора Клавдии, — повторил он, — Марк Антоний повержен. Клеопатра, — тут легионер выругался, — не пришла со своим флотом. Да и Антоний ошибся со своим маневром. Он словно декурион с наскока хотел уничтожить флот Октавиана. А она не пришла, — и вновь ругань в адрес Египетской царицы.

— И где же теперь легионы Антония? — поинтересовался Майкл (Клавдии), — где теперь Тиберии, где?

Роберс и сам не понял, откуда он знает имя этого воина, что сейчас стоял перед ним, опираясь на копье.

— Легионы разбиты, первый консул бежал, а сам Антоний мертв. Покончил с собой. Он ни как не мог простить себе ни поражения, ни гибели Цезаря, ни предательства Клеопатры.

Майкл помнил, как когда-то Цезарь сам познакомил кавалериста Антония со своей египетской любовницей. Потом было убийство императора. Брут. Бегство декуриона от Октавиана. И бурная любовь полководца к египетской царице. Тогда казалось, что все дай срок будет по-другому. Но все пошло не как задумывалось и в итоге, сидел Клавдий на берегу и слушал Тиберия.

Майкл поднялся с песка. И только тут разглядел легионы преданные ему, Клавдию. Проскользнула мысль пойти и отомстить. За себя, за Цезаря и за Антония. Надел на голову шлем, который ему любезно протянул Тиберии и прокричал:

— Легион к бою!

И тут же погрузился в пропасть….

— Сегодня мы казним, царя Иудейского, — изрек Пилат, наливая себе в бокал, отличного красного вина, из провинции родной Италии.

Майкл, оторвался от кубка и спросил:

— Ирода?(12)

— Причем здесь Ирод, он не царь иудейский, и к тому же давно мертв. Он был лишь обычной пешкой в политике Рима. Сейчас же я имею в виду некоего Иисуса из Назарета, сына плотника Иосифа и Марии. О том, про которого все говорят, что он царь Иудейский.

Понтий Пилат сделал глоток вина, так, что оно потекло по скулам, и сказал:

— Одно я не пойму Аврелии, — обратился прокуратор к Майклу. — Вроде он царь их, и вроде "сын божий". Так зачем же они хотят его убить. Ведь я лично предложил выбрать, кого казнить — вора Варраву или Иисуса. Они предпочли оставить в живых первого. Разве это правильно? Они предпочли, понимаешь, Богу — вора.

Пилат сделал глоток из кубка и продолжил:

— Но закон, есть закон. Сегодня Иисуса из Назарета казнят на холме Голгофа.

— А потом будут слезы и проклятье в наш адрес, — вставил Майкл.

— Вот-вот, как будто это мы распяли его, а не они. — И прокуратор махнул рукой в сторону улицы, откуда доносились восторженные крики иудеев.

Майкл отпил вина и сказал:

— А, потом он воскреснет….

— Да, так они утверждают, сыны Израиля.

— Понтии, будь другом, дай мне посмотреть на казнь…

— Хорошо Аврелии, для друга все что угодно….

Мученика Аврелии (Майкл) разглядел издалека. Тот двигался медленно среди толпы к горе. Народ, собравшийся вокруг него, что-то кричал. Неожиданно Иисус остановился и посмотрел на них. Окрики смолкли, и тут Майкл увидел, как кнут римлянина пару раз коснулся спины мученика, чуть левее и чуть правее креста, что волок тот.

Сын бога видимо, сжал зубы, так как до Аврелия не донеслись его стоны. Казалось, он понимал, что не первый и не последний кто погибнет на этом холме.

Майкл добрался до толпы, почти на самом верху горы. Рядом стояла группа иудеев, что закрыв глаза, о чем-то просила бога.

Солдаты отобрали у мученика крест, и тот упал на жесткую землю.

Затем положили распятие на землю, сорвали с Иисуса тунику, оставив его в одной набедренной повязке. Велели лечь на крест и только после этого стали заколачивать гвозди в руки и ноги.