Евангелие от космонавта (СИ)

— Интересный вы, Валентин Петрович, — вспыхнула вдруг врач, — да как же я определю, здорово ли оно. Что бы это сделать, нужно знать их характеристики, а для этого нужно произвести не одно наблюдение.

— Ладно, — вздохнул Бережанов, — тебя не переубедить. А теперь дай мне с Роберсом поговорить.

Майклу пришлось предстать пред светлыми очами своего начальника.

— Ну, — проговорил Валентин Петрович, — пора возвращаться в лагерь Запасы у нас подходят к концу, а ты уже третьи сутки на "Туманной" прохлаждаешься. Эвон думал твою подругу пригласить, так она не хочет. Вот и придется эту странную зверюшку тебе с Перчиковым на "Солнечную" вести. Тем паче, он сам туда рвется. Удержать не могу. Ну, а тут такой случай. Так и так со своей ненаглядной встретится. Так что, давай собирайся. Ждем.

Вот и пришлось в спешном порядке загружать продукты в венероход и уже через полтора часа выезжать со станции. Уже по знакомому маршруту прибыл к утру следующего дня в город. На границе периметра связался с базой и сообщил о своем прибытии. Поэтому и разгрузка провианта (участвовали все) произошла в течение десяти минут. И только когда закончилась, а скафандры были сняты, Игорь Семенович коснулся рукой спины американца и проговорил:

— Пойдем, взглянешь на чуду-юду.

Как оказалось, для этого самого чудо-юдо было выделена целая каюта. Роберс даже заволновался, а как же воздух на станции. Небось, животное дышит углекислым газом? А здесь в помещении среда близкая к Земной, но Молодцов его успокоил.

— Херувим, — произнес он у дверей каюты, — дышит в любой атмосфере, а может быть способен жить в вакууме. Мы бы хотели это узнать, но Ванесса не захотела сюда приезжать.

Почему Игорь Семенович назвал зверюшку — херувимом, Роберс понял, когда они вошли внутрь. Он просто замер в дверях.

— Смотри, как бы челюсть не отвалилась, — пошутил механик.

На вмонтированном в стену металлическом пруте, как на жердочке, сидело удивительное существо. Тело, если приглядеться смахивало на голову. Вот выступ посреди груди, как нос. Чуть повыше два глаза, как у совы, но сейчас они были закрыты. На голове хохолок. Внизу две пары лап, ими он и держался за перекладину, позади два крыла, белых как снег.

— Теперь понимаешь, почему херувим? — Поинтересовался Молодцов, понимая, что Роберс, наверное, давно хотел спросить, его об этом. — Перчиков обзывает его еще птицей "Говорун".

И херувим открыл глаза. Уставился на американца и что-то залепетал.

— Теперь понимаешь почему "Говорун"? — спросил Игорь Семенович.

Майкл кивнул. Когда-то он слышал уже от Перчикова это слово. Тогда он заставил его объяснить, что оно обозначает, и тот согласился. В тот раз Вадим назвал Роберса — "Говоруном" только за то, что тот много болтал. Это случилось, когда в обществе Молодцова они сообразили на троих.

— Потому, что он много говорит, — проговорил Роберс.

— Опаньки, а я об этом и не подумал!

Майкл удивленно посмотрел на Игоря Семеновича.

— Долго объяснять, — отмахнулся тот.

Роберс вдруг прислушался к голосу херувима, и ему вдруг показалось, что из его горла раздается человеческая речь. Он удивленно взглянул на Молодцова.

— Я тоже обратил на это, — сказал тот. — Вот и выходит: птица Говорун отличается умом и сообразительностью.

В каюту вошел Бережанов. Только что он лично проконтролировал разборку припасов, и вот теперь вернулся, чтобы поговорить с Роберсом.

— Ну, видишь, какую зверюшку тебе придется вести на "Солнечную"? — спросил он.

— Вижу. Ванесса прав. Тут нужен не медик, а космобиолог.

— Сам знаю. Но не хотелось уступать приоритет исследования Понтиашвилли.

То, что между двумя руководителями станции шло негласное состязание, Роберс уже понял. И если Бережанову удалось выхватить из обоймы специалистов, что были отправлены на планету, лучшего пилота, механика и электронщика, то грузину удалось урвать археологов и космобиолога по совместительству врача.

— Как в воду глядел, — произнес Валентин Петрович.

* * *

То, что произошло во время поездки венерохода к "Солнечной", Роберс помнил всю свою жизнь.

Дождь по-прежнему противно и нудно лил на Венере. Машина медленно ехала по проложенной, когда-то в прошлом венерианцами, дороге. На заднем сидении дремал Перчиков, рядом с ним клетка. В ней — херувим. Он, как и Вадим, казалось, будто спит. В этот раз дорога до "Солнечной" по времени была дольше. Не имея с собой напарника способного вести венероход, пока Майкл спит, Роберс иногда делал остановку, чтобы вздремнуть хотя бы полчасика. Но вскоре даже Перчиков не выдержал дороги.

— У меня уже ноги онемели, — проговорил жалобным голосом он, — я их отсидел уже. Мне бы немного пройтись.

— Хорошо, — согласился американец, — как только будет первая поляна, так сразу же сделаем остановку.

Роберс тоже понимал, что без прогулки, выдержать оставшуюся часть дороги было очень и очень трудно. Ведь даже приблизившись к станции, им еще придется с полчасика, а может и больше просидеть внутри венерохода.