Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

В этом не было ничего удивительного — родная его республика вела сейчас войну и находилась в довольно напряженных отношениях с Россией. Несмотря на это, Апоп притулился здесь, как бы мирно занимаясь торговлей... полагаю, что у себя на родине он считается гениальным разведчиком. Раскусили, однако!

Теперь Апоп довольно успешно пытался разжечь в нас чувство вины: те установки «Град», к которым имел отношение Митя (а Апоп, кстати, защищал по ним диссертацию!), палили теперь не по облакам, проливая дождь для колхозов, — а по самим колхозникам!

И вот настал, видимо, час расплаты?!

— Чем мы можем помочь? — смущенно произнес Митя, глядя на Апопа... видимо, это и есть тот персонаж, который, убив, захватит Жезл Силы?

Мы молчали. Что-то грохнуло в стену — зашуршал, осыпаясь, сухой клей под обоями. Это Мара жахнула, очевидно, бронзовой китайской собакой-драконом, стоящим на столике у нашей стены... напоминая, что ждет нас.

Ну что же — пора!

Мы, уже без стука, вошли.

Ситуация там была ужасной. В старинных резных креслах сидели грязные, заросшие бомжи неразличимого пола и возраста и пили из драгоценных бокалов с гербами какую-то дрянь. Такие «хождения в народ» сделались в последнее время для Мары насущной потребностью: я частенько встречала ее у метро в подобной компании в абсолютно расхристанном виде! Все развивается быстро — теперь, значит, приволокла свою погибель сюда: да они задушат ее за один такой бокал, а потом на эти деньги будут пить месяц. И не выгнать их: хозяйка вела с одним из них страстный спор.

На нас она не обратила никакого внимания, считая, видимо, нас плодом белой горячки. Один из бомжей, с грязной спутанной шевелюрой, лежал харей в блюде... но ухо его вдруг показалось мне знакомым. Мне вдруг даже померещилось, что это... Атеф? Шейх-миллиардер — бомж? Видимо, у меня тоже галлюцинации.

Видения неожиданно стали плодиться: вдруг заскрипела парадная дверь, и явилась... Сиротка с группой каких-то плечистых мужиков. На это видение Мара среагировала четко: привстала в кресле, и ее черные очи засияли ненавистью. Сиротка с амбалами за спиной как ни в чем не бывало расхаживала по квартире. Ключи, видимо, дал ей Цыпин, бывший хозяин квартиры и муж Мары, а теперь — ее.

— Вот в таком духе все комнаты, — тоненьким голоском вещала Сиротка, показывая обделанную мореным шпоном арку, ведущую в спальню.

— Ах ты, с-сука! — Мара кинулась на нее с огромным узбекским ножом, украшенным цитатами из Корана.

Я еле успела перехватить руку и завалить Мару в кресло.

— Успокойте свою подругу... если не хотите, чтобы мы ее забрали! — Усатенький крепыш с яркими губками показал мне бордовое удостоверение с мечом и щитом.

Так... ясно. Давно я подозревала Сиротку — теперь, значит, удостоверилась!

Я подошла к ней вплотную:

— Ты что? О...ла — сюда пришла?

— А что такое? — пропищала она. — Показала ребятам из хозуправления отделку — хочу такую сделать везде!

— Где?!

Кинув несколько изучающих взглядов, гости вместе с Сироткой спокойно удалились. Мара рычала. Да, большего плевка в душу, чем появление Сиротки на Марин день рождения, не придумаешь. Потом вдруг Мара подняла свою прекрасную полуобнажившуюся руку (она выскользнула из широкого рукава халата) и выдвинула ящик орехового комода, стоящего рядом с креслом. Там что-то брякало и гулко каталось. Не удержавшись, я вытянула шею и заглянула туда. Ого! Вот это наборчик! В гулком ящике грохотали несколько шприцев в стеклянном «боксе», штук десять каких-то ампул с узкими горлышками и еще — я заметила с удивлением — та самая оплавленная звездочка лейтенанта Зорина. Вот это да! В едином порыве приватизировали даже и это, «антенну для связи с Богом»? Молодцы! Не зря Цыпин, много раз подряд открывая мне душу в своем служебном кабинете, все время подчеркивал, что, уходя, «оставил Маре буквально все»! Намекал на это?

Я быстро отдернула взгляд... Ну ее!

Когда я снова повернулась к Маре, она спокойно курила, зажав мундштук в зубах. В левой руке у нее была ампула, в правой — стеклянная коробка со шприцами.

— Ну, мальчики, — проговорила она, обводя всех взглядом, от которого у каждого мужика, я думаю, должен зашевелиться змей-искуситель. — Кто сделает мне укольчик? Очень хочу! — Она повернулась к Мите и, дерзко улыбнувшись, добавила: — Диабет замучил!

Что она еще и колется, об этом я не знала — считала, что ей и так хватает пороков. Надо же! Она не сводила своих горящих очей с Мити. Уши Митины запылали. Этот может пойти ей навстречу, как всем он идет... Потом не расхлебаешь!

К счастью, нас выручил Апоп (от каждого может быть польза!) — он вдруг резко поднялся:

— Она так нас принимает, да? Она так нас уважает, да?

Он кинулся из комнаты. Как бы из солидарности с нашим другом, мы тоже откланялись. Уходя, я обернулась. Мара вольно раскинулась в кресле, в зубах у нее зажат драгоценнейший резной мундштук из слоновой кости с воткнутой в него копеечной вонючей «беломориной».

От дыма Мара щурит один глаз и нагло, как всегда, улыбается каким-то неведомым мыслям. Вспоминает свою бурную жизнь? Наверно.