Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

Конечно, делая тысячи операций в год, нельзя давать волю эмоциям, иначе твое собственное сердце не выдержит. Приучаешь себя думать не о жизни, которая может оборваться или продлиться благодаря тебе (так можно разволноваться и сделать ошибку), а видеть лишь механизм, машину, которую надо починить. И спокойно смотришь — возможно это или нет, стоит ли браться или сразу твердо отказаться. Это тяжело слышать и самому больному, и его ближним, но у нас в прагматичной Америке принято это говорить. Зачем зря тратить огромные деньги на иллюзию? В России, как успел я понять, всех влечет именно невозможное: соверши невозможное — и тогда ты знаменит. Такой метод мне глубоко чужд — он, как правило, приводит к трагедиям. Но именно на них и построена вся великая русская литература, с которой я немного знаком. В России, наверное, надо считаться с ее привычками? Но и изменить своим принципам я не могу. Если бы я еще приехал сюда с моей слаженной хирургической бригадой (хотя иногда приходится работать с чужими, как дирижеру с незнакомым оркестром, но те ребята хотя бы понимают твои слова)! А здесь пока синхронного медицинского переводчика я не нашел. Милый Григорий, который активно предлагает свои услуги как чиновник и как переводчик, согласился переводить в процессе операции, но для этого он, увы, слишком мало разбирается как в хирургии, так и в английском, — это я успел уже понять. Но главное, что волновало меня сейчас — взгляд этой девушки. Просто сопровождающие так не смотрят. Какое именно отношение имеет она к этому ребенку? Глубокая тревога не отпускала. Я встретился с ней взглядом... и, не выдержав, отвел глаза.

Марина

Надо научиться сдерживать себя. Чувствую, я напугала американца — к таким страстям он явно не привык в своей размеренной американской жизни. Но он действительно сразу же поразил меня... Чем? Своим сходством с Владом — те же брови, нос, глаза, даже жесты. Пожалуй — поняла я, — он даже больше походил на моего Влада, чем тот, который сейчас стоял сбоку от меня и уже мало напоминал того, о котором я когда-то грезила. А это — был Влад удавшийся, состоявшийся, уверенный в себе, знающий себе цену, хирург с мировым именем. Об этом мечтал когда-то Влад. И я мечтала. И вот я увидела свою мечту — но недосягаемую. И Влад чувствовал сейчас примерно то же — я услышала, как неровно он задышал. Ему-то еще тяжелее это видеть, чем мне!

При этом гость не выглядел этаким «мистером» (я боялась этого, когда ехала). Он улыбался даже как-то виновато — вот, мол, я какой... уж извините... не эталон. Рубашка его была расстегнута, кудри слегка растрепаны, джинсы потерты, как и кроссовки... И это особенно пронзило меня. Человеку незачем что-то изображать из себя. Он есть на самом деле. Важность напускают на себя лишь неудачники и глупцы. Ему это ни к чему. Он не за этим приехал. Он приехал помочь!.. Но почему же отвел глаза? Из-за меня, видимо? Уймись. Ты же не на танцах, чтоб так глазеть! Мне показалось, что он испугался, увидев во мне что-то, чего я сама не знала. Или — знала, но боялась сказать даже себе? Уймись. Не хватает только — распугать сейчас всех своими нелепыми страстями и фантазиями! Дело еще только сцепилось, еще неизвестно — получится ли? Двигаться надо очень осторожно. Взяв себя в руки, я скромно отошла в сторону. Доставила девочку (слава богу, живой, благодаря Владу) — и все. Отойди. Не мешай тем, кто действительно ей может помочь! Крис, улыбаясь, подошел к ней — и она ему улыбнулась.

Крис

Кроме ультразвуковой диагностической установки, которая неизвестно каким образом здесь оказалась, современного оборудования практически не было. Русская «перфузия», установка искусственного кровообращения, была древней, от таких мы отказались уже давно. После каждой операции всю ее надо было разбирать, тщательно мыть и сушить почти сутки — и все равно после столь тщательной подготовки она давала сбои. А свою, более совершенную технику из-за сенатской поправки в эту «империю зла», как назвал Россию Рейган, мы не имели права привезти. Нужны были какие-то срочные переговоры на уровне правительств, Джуди звонила своим друзьям-сенаторам, но власть имущие всегда и везде стараются показать свою значимость и никогда не торопятся.