Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

И я предстала перед ним в его скромном кабинете. Ленин все так же бычился на своем броневичке за рекой, но Дзержинский со стены таинственно исчез, видимо разоблаченный в злоупотреблениях (разоблачения сейчас шли сотнями) или припрятанный до лучшей поры. СН изменился мало (да, собственно, что на абсолютно пустом, голом лице, лишенном признаков, может измениться?). Стал разве что более откровенен и, я бы сказала, циничен.

В кабинете его я застала какого-то смутно знакомого юношу, гладкого и мускулистого, как и положено в этих стенах.

— Узнаете? — цинично усмехнулся СН.

Господи! Март! Вот такие у нас водители! Брезжили у меня догадки, конечно, что он бывает в этих стенах... но чтоб так не вовремя! И в такой компании!

— Вы узнали, надеюсь, водителя вашей турфирмы?

Я кивнула слегка виновато... Мол, знаю, никуда не денешься!

— Вот он, вызванный нами, утверждает, что в день убийства Цыпиной Тамары вы послали его из Петропавловской крепости, где находились с группой туристов, к себе домой, дав ему свои ключи, поскольку вы забыли театральные билеты. — СН поднял связку неплохих, видимо, копий ключей, и даже с моим брелком — Вандомской колонной... аккуратная работа. — Март Иннокентьевич утверждает, что, войдя в вашу квартиру, услышал пронзительный женский крик и, кинувшись в комнаты Мары, увидел ее лежащую на диване с разбитой головой, а над нею стоял ваш супруг Варихов Дмитрий с гантелью, занесенной для нового удара!

СН откинулся на спинку стула с выражением настоящего страдания на лице.

— А что, театральные билеты... он так и не взял? — Я посмотрела на СН, после на Марта.

Март сидел с отрешенным видом. В глазах СН вспыхнул гнев.

— Не все обладают... вашим цинизмом... и выдержкой, кстати! Март Иннокентьевич выскочил на улицу... и лишь оттуда уже по телефону... позвонил нам!

Опять «вам», а не в милицию! А кто же в милицию будет звонить?

— У вас есть лишь один разумный выход: признать перед судом, что это ваш Дмитрий исчез из Петропавловки и больше дома вы его не видели! Мотивов убийства вы не знаете... но предполагаете, что может быть нетерпение в получении наследства, завещанного ему Марой... Если откажетесь, Митю вы все равно не спасете... но вы погубите себя!! И квартиру, — скромно закончил он.

Я всхлипнула.

Чего не сделаешь ради квартиры, да еще под угрозой!

— Что надо сказать? — пролепетала я.

— Всего лишь что ваш муж покинул группу туристов, с которой он находился, ничего вам не сказав при этом... где-то около тринадцати часов.

Пряча лицо в платок, я послушно кивнула.

Забыв обо мне, Март и СН склонились уже над какой-то другой бумагой.

— Я могу идти?

СН, не оборачиваясь ко мне, протянул подписанный пропуск.

В дверях я, не удержавшись, зарыдала.

— Я сука, да?! Я сука!!

Никто этого не отрицал.

Любителям совершенных художественных произведений могу порекомендовать одну притчу из Библии — «Сусанна и старцы».

Помню, как мы с Митей, смеясь, читали ее на Ладоге, на пляже, прохладным летним днем. Кто мог подумать тогда, что она пригодится? Впрочем, пригождается все.

Похотливые старцы, получив от молодой и роскошной Сусанны отлуп, решили оклеветать ее перед судом, сказав, что она была сразу со всеми ними разом. Суд негодовал. Сусанна была обречена.

Тогда перед судом выступил праведный Даниил. Он спрашивал у каждого старца в отдельности, удалив остальных: под каким именно деревом сада все произошло?

Старцы, растерявшись, назвали абсолютно разные деревья. Сусанна была оправдана.

Кто я в этой притче — можно лишь догадываться. Увы, не Сусанна!.. И даже не Даниил.

Толпа, штурмующая здание суда на Фонтанке, напротив поникшего под проливными дождями Летнего сада, брезгливо расступилась. Все уже знали, что я — в судьбоносный момент Истории! — согласилась выступить свидетелем обвинения, на ИХ стороне!

Под охраной милиционера (чтобы не быть растерзанной толпою), я поднялась в зал. Даже милиционер молчал осуждающе, брезгливо меня разглядывая с головы до ног (с моей чудной головки до дивных ног!).

Вскоре вверх по лестнице хлынула толпа. Злобные мильтоны и еще более злобные парни в штатском отпихивали возбужденных демократов, пропуская их лишь тоненькой струйкой. Зальчик был крохотный (мол, нечего тут раздувать сенсацию — обычная «уголовка») — и вскоре все скамьи были заняты, и возбужденные атмосферой судилища зрители толпились в проходе.

— Встать! Суд идет!

Те, кому удалось усесться, с шумом поднялись.

Цепочкою прошли судьи. Я жадно вглядывалась в них — тут-то все и решалось! Заседатели: седой ветеран, неподкупная красотка комсомольского вида и судья — сухая, строгая женщина в стальном пенсне. Самое то!

Она сразу же дала понять, что ни у кого на поводу она идти не намерена: не те времена. К столу пробился СН и пытался всучить ей какую-то бумажку, но судья отклонила ее гордым жестом: нет! Дело завершено и передано в суд, никаких произвольных дополнений она не примет, даже от НИХ!

Злобный СН уселся.

Далее судья направила струю своей принципиальности в зал: