Евангелие от Марка

Таков был склад этих душ, когда воссиял Импульс Голгофы. Но они должны были жаждать нового наполнения — только тогда могли они понять его. Для индийского мышления почти нет переходного состояния, сравнимого с тем, что мы имеем у одиноких греческих философов. Поэтому индийская философия, которая сразу сделала переход к учению йоги, едва ли могла найти возможность перехода к Мистерии Голгофы. Греческая же философия подготовлена так, что она жаждет Мистерии Голгофы. Взгляните на гнозис, как он в своей философии домогается Мистерии Голгофы. На греческой почве возникает философия Мистерии Голгофы, потому что лучшие греческие души жаждали приятия Импульса Голгофы.

Надо иметь добрую волю, чтобы понять то, что произошло в ходе эволюции человечества. Тогда можно проследить нечто из того, что мы в праве назвать так: это есть словно призыв и отклик на поверхности Земли. Мы взираем на Грецию, мы взираем дальше — на Сицилию, смотрим в такие души, из которых Эмпедокл — особо выдающаяся, и мы слышим некий знаменательный призыв. Как можем мы его охарактеризовать? Что говорят такие души? Примерно так (заглянем в душу Эмпедокла): «Я знаю исторически о посвящении; я знаю исторически, что через посвящение в человеческие души входят сверхчувственные миры. Но теперь пришла другая эпоха.

Посвящение не может больше непосредственно ожить; душа человека вступила в другую стадию развития. Мы нуждаемся в достигающем «Я» новом Импульсе. Где ты, тот Импульс, который может стать на место прежнего посвящения, какого мы больше не можем пережить, — Импульс, который бы явил перед новым «Я» ту же тайну, которую заключало в себе древнее Посвящение?» И на это отвечает другой призыв, который идет с Голгофы: «Я мог, следуя Богам, а не людям, вынести на свет тайны мистерий и явить их перед всем человечеством для того, чтобы достоянием всего человечества стало то, что прежде пребывало в глуби мистерий!»

Как вопрос западного мира о новом разрешении мировой загадки, является нам то, что, к примеру, на юге Европы родилось в греческих душах. И как ответ, который может быть понят только на Западе, является нам великий монолог Бога, о котором мы говорили вчера в конце лекции и о котором будем говорить завтра.

ВОСЬМАЯ ЛЕКЦИЯ Базель, 22 сентября 1912 г

Мы знаем, что в Евангелии от Марка, после охарактеризованного великого всемирно-исторического монолога, следует так называемое Просветление, сцена Преображения. Много раз указывалось на то, что для трех апостолов, которые были взяты на «Гору», на которой произошло Преображение, это было родом высшего посвящения. Они должны были в этот момент еще глубже быть введены в тайны, которые передавались им для руководства и водительства человечества. Мы знаем (это вытекает из разных предыдущих обсуждений), что эта сцена заключает в себе ряд тайн. Уже то указывает в Евангелиях и в полных оккультных писаниях на присутствие таинственного, когда говорится о «горе». «Гора» всегда обозначает, если речь идет об оккультных вещах, что те, кто возводятся на гору, возводятся к некоторым тайнам бытия. В Евангелии от Марка мы это чувствуем особенно сильно по определенной причине, которая при верном чтении этого Евангелия бросается в глаза.

Здесь надо указать на 3-ю главу от Марка от 7-го до 23, 24 стиха, строго говоря, до 22 стиха; надо только читать с ощущающим пониманием, и тогда нечто бросается в глаза. Уже часто упоминалось, что выражение «вести к горе», «направляться к горе» имеет оккультное значение. Но в названной главе мы имеем троякое, не только приведение к горе, но если мы в три абзаца, даваемых Марком, пристальнее вникнем, то мы слышим сперва (3,7): «… И Иисус пошел со Своими учениками назад, к морю» и т. д. Итак, нас сперва ведут к сцене у моря. Потом мы слышим (3,13): «… И Он восходит на гору и зовет к Себе тех, кто Ему был любезен». А как третье мы слышим (3,20–21): «… И Он приходит домой. И снова собирается множество людей, так что они не могли даже вкусить хлеба. И когда Его родные это услыхали, они вышли, чтобы забрать Его, ибо, говорили они, — Он не в своем уме».