Евангелие от Матфея. Исторический и богословский комментарий. Том 1

²⁸И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем. ²⁹И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас. ³⁰Вдали же от них паслось большое стадо свиней. ³¹И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней. ³²И Он сказал им: идите. И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот, всё стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде. ³³Пастухи же побежали и, придя в город, рассказали обо всем, и о том, что было с бесноватыми. ³⁴И вот, весь город вышел навстречу Иисусу; и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их.

Этот рассказ присутствует в трех синоптических Евангелиях. При этом версия Марка и Луки (Мк. 5:1—20; Лк. 8:26–39) значительно отличается от версии Матфея. И у Марка, и у Луки рассказывается об одном бесноватом, тогда как у Матфея речь идет о двух. Подобное «удвоение» встречается в рассказе об Иерихонском слепце: у Марка и Луки речь идет об одном исцеленном (Мк. 10:46–52; Лк. 18:35–43), у Матфея – о двух (Мф. 20:29–34).

Удовлетворительного объяснения этому разногласию мы не находим. Аргументация Августина в обоих случаях одинакова: «А то, что Матфей говорит о двух спасенных от легиона бесов, получившего позволение войти в стадо свиней, а Марк и Лука называют одного, то это следует понимать так, что один из них был личностью более славной и известной, о котором страна скорбела и об исцелении которого весьма много заботилась». В данном случае, однако, эта аргументация звучит менее убедительно, чем в случае с одним или двумя слепцами. Несколько более убедительным представляется мнение того же Августина о том, что двойственное число одержимых каким-то образом соответствует множественному числу демонов[584].

Иоанн Златоуст, как и Августин, придерживается мнения о том, что в реальности было два бесноватых, а не один:

То, что Лука упоминает об одном беснующемся, тогда как Матфей говорит о двух, не показывает между ними разногласия. Разногласие между ними оказывалось бы только тогда, когда бы Лука сказал, что один только был беснующийся, а другого не было. Когда же один говорит об одном, а другой о двух, то это не есть признак противоречия, а показывает только различный образ повествования. И мне кажется, что Лука упомянул о том только, который был лютейшим из них, почему и бедствие его представляет более плачевным, говоря, например, что он, расторгая узы и оковы, блуждал по пустыне; а Марк свидетельствует, что он еще бился о камни[585].

Возможно, Матфей, рассказывая историю иерихонских слепцов и гадаринских бесноватых, пользовался иным источником, или иной версией устной традиции, чем Марк и Лука.

«И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую»

Действие рассказа у Матфея происходит в стране Гергесинской, тогда как Марк и Лука в параллельных повествованиях говорят о стране Гадаринской (Мк. 5:1; Лк. 8:26). В целом ряде рукописей второго и третьего Евангелий речь идет о стране «Герасинской»[586]. Три разных названия, фигурирующие в рукописях, обязаны своим происхождениям трем городам, находившимся достаточно близко один от другого. Гераса (ныне Джераш на территории Иордании) отстоит далеко от Галилейского озера, куда бросились свиньи после того, как в них вошли бесы. Гадара (ныне Умм-Кайс в Иордании) достаточно близка к озеру, и ее область примыкает к нему. Ближе всего к озеру, а именно прямо на его берегу, располагалась Гергеса (отождествляемая с современным Курси на территории Израиля).