Евангелие от обезьяны (СИ)

Она была тогда с каким-то мутным чуваком из сада Аквариум на Маяковке, где собирались фанаты Depeche Mode. У него была идеально квадратная прическа и идеально квадратные очки: стекла черные, оправа из белого пластика. А Нико была в фиолетовой толстовке, на голове часами создаваемый беспорядок, мягкая косуха с какими-то кислыми нашивками и армейские ботинки. Но это, как ни странно, не бесило. У Нико был стиль, всегда. Она могла прийти с оранжевыми волосами и штангой в брови, а потом в строгом деловом костюме, и это было нормально, в ее случае это не парило вообще.

Я, конечно, не знал еще, кто она такая. В «Хищнике» был такой локальный Вавилон: кислота, футбольные фанаты, панки, рокабиллы, псевдоинтеллектуалы. Каждой твари по паре, похоже на кляссер: здесь марки из одного набора, там из другого. Только с выпивкой.

Она вертелась со своим парнем у самого края танцпола. Депеш то и дело отваливал к стойке, чтобы закупить пива, довольно быстро накидался и ушел в хлам. Не знаю, куда он потом делся. Просто растворился. Я его как-то встретил потом на Маяке. Нико как раз ушла от меня, и я ее искал, так что… Я подошел, но он сделал вид, что не помнит никакой Нико. Как будто в такое можно было поверить.

А тогда в «Хищнике» Азимут увидел, что я сканирую в ее направлении, дернул меня за рукав и заорал в ухо: «Без вариантов, чувак. Ей нужны только волнорезы, средний класс не катит». Как же мне захотелось врезать по его ухмыляющейся физиономии! Вогнать кулак, так, чтобы сместились к долбанной матери все кости, превратить в местечковую копию гонконгского актера Боло Енга! Но я этого не сделал. Как обычно. К тому же, так получилось, что в тот вечер Нико ушла с нами. Не со мной, просто с нами. Мы завалились в ту квартиру на Домодедовской, разлеглись на полу, потому что мебели не было, только табурет и на нем – пресловутая видеодвойка, а на полу допотопные айбиэмы. Смотрели «Блэйдраннера», говорили, спорили. Мы уже тогда были на своей волне, у каждого на перманенте с собой дискета с черновиками «Кибер-сапиенса»… И у Азимута тоже. Неважно, что он говорил потом, тогда он таскал с собой Манифест, как и все мы.

А Нико сидела в стороне. Прислонилась к стене, слушала нас, выпивала, когда наливали, отвечала, когда спрашивали, но в основном молчала. Не уверен, что ей было интересно все это революционное барахло.