Евангелие от Робеспьера

В своем ехидном докладе Вадье – его враг из Комитета общественной безопасности – утаил кое-какие подробности. А подтекст дела Екатерины Тео заключался в том, что некоторые из посещавших безобидную и сумасшедшую старуху были связаны с домом Дюпле. Вадье как бы протягивал руку Робеспьеру, – я тебя не трону, не трогай и ты меня. Но Робеспьер не умеет уважать плутов. Еще меньше он разделяет королевское правило, утверждающее, что полезно прибегать к их услугам. К оружию свободы можно прикасаться только чистыми руками. Он просто разрубил петлю, затягиваемую Вадье, и взял дело из революционного трибунала, не дав втянуть себя в сделку. Конечно, на него тут же обрушились новые потоки клеветы, но нельзя было компрометировать идею культа Верховного Существа.

Множество мирных граждан и даже патриотов было арестовано в связи с этим делом, а главные виновники все еще на свободе. Ибо план заговорщиков состоял в том, чтобы измучить народ и увеличить число недовольных.

Чего только не делалось для достижения этой цели!

Развивая обвинение в диктатуре, включенное тиранами в повестку дня, заговорщики поставили своей задачей обвинить его во всех своих беззакониях, во всех ошибках судьбы или во всех строгостях, требуемых для спасения отечества.

«Он один подверг вас проскрипции», – говорят дворянам; «Он хочет спасти дворян», – говорят в то иге время патриотам; «Он один преследует вас – без него вы были бы спокойными и торжествующими», – говорят священникам; «Он один уничтожает религию», – говорят фанатикам.

Люди, подосланные в общественные места, ежедневно повторяют эти слова. Они стараются доказать, что революционный трибунал – это кровавый суд, созданный одним Робеспьером для того, чтобы погубить всех честных людей.

И в то же время все требуют усиления террора. Камбон кричит: «Желаете исполнить свое назначение? – Гильотинируйте. Хотите прикрыть громадные расходы наших армий? – Гильотинируйте. Хотите выплатить свои бесчисленные долги? – Гильотинируйте! Гильотинируйте! Гильотинируйте!»

Какие преступления ставились в свое время в вину Дантону, Фабру, Демулену? Проповедь милосердия к врагам отечества и составление заговора для обеспечении амнистии, роковой для свободы. Эбер, Шомет и Ронсен старались сделать революционное правительство несносным и смешным, в то время как Камилл Демулен нападал на него в сатирических произведениях, а Фабр и Дантон строили козни для защиты Демулена. Одни клеветали, другие создавали предлоги для клеветы.

По какому же роковому стечению обстоятельств тот, кто некогда обрушивался на Эбера, теперь защищает его сообщников? Каким образом бывшие враги Дантона, которые отправили на эшафот Фабра и Демулена, теперь стали брать с них пример?

Он, Робеспьер, предложил Конвенту великие принципы, под знаменем которых были разгромлены заговоры контрреволюционеров и атеистов. Конвент их подтвердил. Но такова уж участь принципов – их провозглашают честные люди, а применяют или нарушают злые.

Свою деятельность Робеспьер перенес на Якобинский клуб. Клуб – это партия. И пока Франции угрожают опасности, клубу необходим Робеспьер.

Но вот уже почти месяц, как Робеспьер вышел из правительства. Он решительно отказался от звания члена Комитета общественного спасения, ибо выше всего ставит свое человеческое достоинство, звание французского гражданина, звание народного представителя.

Но мелкие людишки, дорвавшиеся до власти, ради того, чтобы прикрыть свои преступления и удержаться на поверхности, хотят его вогнать в могилу с позором, чтобы на земле о нем осталась память лишь как о тиране!

Они еще смеют упрекать Робеспьера в несправедливости, жестокости к людям. Но он всю жизнь отдал революции. У него нет ни дома, ни семьи. У него нет никаких личных интересов, кроме забот о спасении страны.

Он несправедлив? Он жесток?

А к нему были справедливы? К нему были милосердны?

Его всю жизнь травили. Над ним всю жизнь издевались. И теперь, когда он смертельно измучен этой страшной борьбой, когда он нуждается хоть в минуте отдыха, снова хотят накинуть ему на шею петлю.

О если бы небо было благосклонно к его старым соратникам! Если бы судьба защитила их от злодейского кинжала, от лести заговорщиков, от их собственных ошибок! Тогда бы сейчас вместе с ним встали Марат и Демулен. Тогда бы раздался голос Дантона, и все интриганы, только заслышав этот гром, в ужасе расползлись бы, словно пауки по своим щелям.

Хоть бы на миг вернулось то счастливое время, когда они вместе отражали удары жирондистов и роялистов!

Нет Марата. В общей могиле с мошенниками и шпионами погребены тела Дантона и Демулена.

Он остался один.