Евангелие от Робеспьера

…Это страшный сон. Он как воин на границе сражался с вражескими отрядами. Он не успевал отбить одну атаку, как надвигалась следующая. Он весь в крови, он обессилел от ран. Казалось, рука не в состоянии удержать меч, но снова появлялся неприятель, и он сжимал рукоятку, и начиналась новая битва. Бойцы, что сражались вместе с ним, погибали в неравной борьбе или, дрогнув, смалодушничав, вступали в сговор с противником. И тогда он, Робеспьер, вынужден был поражать их своим мечом. И враги не смогли пройти, но их удары – открытые и коварные, из-за угла, оставили свои следы. Теперь он словно солдат, умирающий на поле битвы, видит, что опять идут несметные полчища. Он знает, что надо встать. Надо поднять меч. Но нет сил. Рука привычно тянется к оружию, но удержать его не может. Рукоять выскальзывает из ладони, и меч падает на землю.

Солнечный зайчик скользнул по его лицу. Он поднял голову. В доме напротив, на втором этаже, покачивалась половинка раскрытого окна.

Оп подождал, пока в окне еще раз вспыхнет солнце, зажмурился, глубоко вздохнул, поднял руки и потянулся, ощутив разом все мышцы своего тела. И это было счастливое мгновение.

Но тут он испугался – вдруг кто-нибудь за ним наблюдает, – принял обычную позу и огляделся.

Улица спала. Он пошел неторопливо, все еще оглядываясь и постепенно успокаиваясь. Было раннее утро, и день обещал быть превосходным.

Он дошел до угла и увидел такую же пустынную улицу. Он остановился и почувствовал, что непонятно чему улыбается. Он еще раз глубоко вздохнул и потянулся, но глаза уже не закрывал. Собственно, как мало человеку надо – хорошо выспался, и жизнь кажется прекрасной. А впрочем, если подумать, все действительно идет хорошо. Очевидно, повернулось колесо фортуны. И надо ловить этот миг. В конце концов, он молод, есть силы, и… Он поймал себя на том, что стоит на одной ноге и собирается так, вприпрыжку, двигаться дальше. Если бы его кто-нибудь сейчас видел – редкое зрелище – Робеспьер развлекается.

Оп прошел несколько кварталов, пока не встретил первого прохожего, и тогда вернулся в дом и удивил столь неожиданным появлением почтенную мадам Дюпле, которая в полной уверенности, что он еще спит, тихо возилась на кухне.

И за завтраком он веселил девушек, и Элеонор взяла с него обещание, что вечером они погуляют.

Настроение ясного солнечного утра не покидало его и в Конвенте, и поэтому в первую секунду, когда раздался крик, он не то чтобы не поверил, он просто не понял, о чем это, а Конвент уже повторял на сотни голосов:

– Убит Марат!

Но ведь не он, не он вызвал лавину террора! Враги первые пролили кровь патриотов. Это они выбрали странный способ решения споров: вместо слова и мысли – кинжал и гильотину. Они же знали, что Робеспьер всегда был противником насилия. Так нет, убит Марат, Лион и Марсель обагрены кровью революционеров, вандейцы зверски расправляются с пленными республиканцами…

Почему они не поняли, что он не меч им принес, но мир! Он не требовал крови, он предлагал новый справедливый государственный порядок. Он хотел воплотить в жизнь идеи Руссо. Он дал Франции идею, которая должна вывести страну из бед. И Франция приняла новое Евангелие.

Первый человек, который, огородив участок земли, осмелился сказать: «Это принадлежат мне» – был, наверное, просто наглец. А может быть, его простодушные и доверчивые соплеменники восприняли это как шутку. Но с этого момента, относящегося к глубокой древности, и установился тот общепринятый нелепейший порядок, подчиняясь которому живет все человечество.

Воры и лгуны, убийцы и казнокрады, бандиты и ловкачи захватили все в свои руки и поработили остальных людей. Наиболее ловких воров, которые наживали себе состояния на страданиях народа, громогласно признавали уважаемыми гражданами. Государи и императоры, которым ради удовлетворения своих эгоистических честолюбивых замыслов удавалось перебить тысячи людей, разрушить десятки городов, сжечь сотни деревень, залить кровью целые страны, становились национальными героями, их причисляли к лику святых.

Естественно, что в таком обществе, где все было поставлено с ног на голову, добродетельным человеком считался не тот, кто дни и ночи работал на пашне или в мастерской, а тот, кто ловко ворует; проявление ума видели не в том, что человек пытается узнать больше других, понять настоящее и предсказать будущее, – а в умении низко сгибаться перед сеньорами, льстить им и угадывать их желания; доблестными героями признавали не тех, кто боролся за дело народа, а тех, кто тупо и фанатично отдавал жизнь за короля или другого титулованного вельможи.

На протяжении веков государство воспитывало в человеке раболепие и слепое повиновение перед царственными особами. Седовласые ученые мужи учили человека быть себялюбивым, корыстным и жестоким.

Французская революция заложила фундамент нового государства. Краеугольные камни этого фундамента – свобода и равенство. Честные труженики, а не ловкие преступники – вот истинные граждане нового государства. Добродетель, а не развратные принципы – вот основа человеческого общежития.