Евангелие от Сатаны

Но, кажется, здесь есть еще одна, менее понятная система классификации: надрезы, которые сделаны в дереве над каждой книгой. Это, конечно, какой-то загадочный код. Проводя пальцами по этим чертам, затворницы легко находили нужную книгу в темноте, чтобы изучать, хотя она отмечена позорной печатью Демона. Тысяча пятьсот лет чтения в тишине и страхе! Эти несчастные женщины всю жизнь терпели лишения и читали такие ужасы в глубине земли. Как они не сходили с ума от такой жизни?

Мария замечает, что на нижних полках расставлены в ряд покрытые пылью колбы и банки. Разглядев, что находится в них, она невольно охает от ужаса. Внутри плавают в растворе формалина и камфары человеческие зародыши. На их лицах застыли гримасы, маленькие тела похожи на обтрепавшиеся лоскуты ткани. На каждой банке – имя и дата. Мария читает их по мере того, как они возникают из темноты. Сестра Харриет, 13 июля 1891 года; сестра Мэри-Сара, 7 августа 1897 года; сестра Пруденс, 11 ноября 1913 года… Имена и даты следуют друг за другом, заменяя надгробные надписи на этом зловещем кладбище с висящими в жидкости трупами.

Мария замечает, что к некоторым надписям добавлена третья строка – крест в знак траура и короткие слова: «Умерла при родах». Она возвращается назад и считает надписи из трех строк. Их тридцать.

В конце последней полки она замечает семь книг, сложенных стопкой. Мария берет одну из них наугад и сдувает пыль с переплета. Листья скрипят под ее пальцами. Это список рождений за 1870–1900 годы. Мария читает страницу за страницей аккуратно выведенные пером строки, написанные красными чернилами. Имена и даты. И еще письма – десятки писем с печатями богатых английских и американских семей, которые посылали своих дочерей в монастырь возле Сент-Круа и поручали настоятельнице удерживать их в монастырских стенах насильно.

Сестра Дженни, 21 мая 1892 года, умерла при родах.

Сестра Ребекка, 15 января 1893 года, умерла при родах.

Сестра Маргарет, 17 сентября 1900 года, умерла при родах.

– Господи Иисусе…

Мария Паркс поняла, кто такие эти маленькие безжизненные существа, чьи разложившиеся тела больше века плавают в формалине. Затворницы делали аборты. Вот как эти монахини пополняли свой орден новыми сестрами. Девушек, забеременевших без брака, эти сумасшедшие старухи избавляли от ребенка на тюфяке в их кельях. Убивали младенцев шпилькой для волос или питьем, делая мать бесплодной перед тем, как надеть на нее монашескую одежду. Вот почему затворницы никогда не выходили из своего монастыря. А чтобы кто-нибудь не обнаружил однажды останки их постыдного потомства, монахини не зарывали эмбрионы в землю, а хранили в запретной библиотеке. Это община искалеченных сумасшедших старух, которые в свою очередь сами калечили других.

Ох, Мария, тебе пора убираться отсюда! Если эти старые садистки узнают, что ты наткнулась на их музей ужасов, они зажгут праздничный костер и будут целую ночь резать тебя на куски железной проволокой и вязальными спицами. Потом они положат тебя в формалин, и ты будешь плавать в темноте до конца времен. Черт побери! Мария, ты этого хочешь?

Паркс замечает в центре библиотеки тяжелый монастырский стол. Это за ним затворницы учатся в тишине под взглядами угасших глаз эмбрионов. Страница 71 списка абортов за 1940–1960 годы. Бокал 701. Сестра Маргарита-Мария, та, которая была убита. Она поступила в монастырь 16 ноября 1957 года. Как не сойти с ума, если на тебя смотрит труп твоего собственного ребенка – остекленевшие глаза, горло залито формалином?

Молодая женщина подходит к столу, на котором стоит десяток подсвечников, и зажигает в них один фитиль за другим.

Что, черт бы тебя взял, ты делаешь, Мария? Тебе надо сейчас же выбраться отсюда, возвратиться в Денвер и предупредить ФБР!

При свете свечей Мария замечает другие книги, которые старая затворница не успела расставить по местам перед смертью. Паркс садится на место убитой на скамью и касается стола там, где ногти несчастной монахини прочертили глубокие борозды. Затворница скребла стол пальцами, когда постепенно узнавала ужасную тайну, ставшую ее смертным приговором. Везде, куда смотрит Мария, она видит такие же следы на дереве. Одни царапины свежие, другие появились намного раньше. Значит, многие поколения затворниц испытывали один и тот же ужас, изучая принадлежащие Церкви запретные книги. Мария Паркс закрывает глаза: теперь ей ясно, что она в опасности.

104