Евангелие от Сатаны

Черт возьми, Валентина! Ты прекрасно видишь, что он все знает. И понимаешь, что он, должно быть, поставил своих охранников внизу лестницы. Ты что, думаешь, он позволит тебе пойти по следам Баллестры и выйти на него самого?

Валентина уже собирается отказаться от своего намерения, но великан внезапно отводит от нее взгляд и делает своим подчиненным знак поднять решетку. У молодой женщины подкашиваются ноги. Надо удирать отсюда! Придумать какую угодно неожиданную причину для ухода, бежать со всех ног к карабинерам и сказать им, чтобы они арестовали этих подлецов. Надеть наручники на командующего гвардией в разгар церемонии прощания с папой? А какие у тебя доказательства? Голос с акцентом Вале на гребаном автоответчике? Ни черта он не значит, Валентина! Они швейцарцы и все говорят со швейцарским акцентом. Кончай бредить!

И все-таки, если бы Валентина могла поступать, как кричал ей ее инстинкт, она раздавила бы каблуком яйца этому типу и зажала бы его шею между ног. Вместо этого, когда решетка со скрежетом поднялась, ноги Валентины сами понесли ее к разинутой, как пасть, дыре, за которой начиналась лестница.

136

Отец Карцо стоит на коленях лицом к Марии Паркс, которая извивается в кресле. Он беспокоится. Сначала транс проходил хорошо: молодая женщина как будто мирно спала. Но только что на ее лице стали появляться одна за другой гримасы ужаса, а мышцы рук напряглись под ремнями. И главное – она начала стареть. Да, Паркс стареет, хотя его ум отказывается это признать. Сначала кожа на лице обвисла и покрылась морщинами. Теперь увядает шея, и все лицо оседает, как подтаявший сугроб.

Карцо убеждает себя, что это ему кажется из-за того, что факелы светят слабо. Но когда волосы молодой женщины начинают седеть, ему все же приходится признать, что она превращается. Внезапно Мария начинает громко кричать чужим голосом:

– Назад, проклятые! Вам нельзя входить сюда!

Эти слова мать Габриэла крикнула с крепостной стены всадникам, которые собирались под этой стеной, чтобы штурмовать монастырь. Это были бродячие монахи без Бога и без господина, разбойники и еретики, одичавшие в эти дни чумы, когда закон меча занял место Божьего закона.

Пожар, который сжигает деревню Церматт, огненными языками лижет крыши, поедает балки ее домов и освещает горы. Всадники убили всех жителей деревни и подожгли дома, чтобы не было свидетелей того, что сейчас произойдет выше Церматта.

Примерно сто коней уже приплясывают от нетерпения и скребут землю копытами у подножия утеса. Мать Габриэла повторяет свое предупреждение. Услышав крик, прилетевший с вершины скалы, монахи поднимают головы. В свете луны их глаза блестят, как драгоценные камни. Мария Паркс смотрит на это море огней, пока мать Габриэла наклоняется вниз с крепостной стены. Потом она слышит голос, поднявшийся над рядами всадников. Кажется, что это говорит мертвец.

– Спустите канаты, чтобы мы смогли подняться! Спустите нам канаты, или мы проглотим ваши души!

В толпе жмущихся одна к другой затворниц, которые уже собрались на стене, начинаются стоны и причитания. Матери Габриэле приходится прикрикнуть на монахинь, чтобы они замолчали. Затем она снова во весь голос обращается к всадникам:

– Что вы ищете в этих местах, грабители и поджигатели, подобные бродячим псам?

– Мы ищем евангелие, которое было украдено у нас. Вы незаконно храните его за этими стенами.

Мать Габриэла дрожит от страха: она поняла, кто такие эти монахи и какую книгу они хотят вернуть. Но она отвечает:

– Сочинения, которые хранятся в этом монастыре, принадлежат только Церкви и все отмечены печатью Зверя. Поэтому ступайте своей дорогой, если у вас нет приказа об изъятии книги от его святейшества папы Климента VI, который правит в Авиньоне.

– У меня есть приказ сильней папского, женщина. У меня есть приказ выступить в поход, подписанный самим Сатаной. Спустите нам канаты или, клянусь демонами, которые нас ведут, вы будете умолять, чтобы мы вас убили!

– Раз вы пришли от Дьявола, возвращайтесь к нему и скажите ему, что я подчиняюсь только Богу!

Вдоль всей стены взлетает к небу громкий крик: так Воры Душ отвечают на ее слова. Кажется, что всадников много тысяч и что их голоса бесконечно сталкиваются между собой. Потом снова наступает тишина. Монахиня снова наклоняется вниз и холодеет до костей от ужаса: Воры Душ вонзают свои когти в трещины гранита и поднимаются по скале без труда, словно ползут по ней.

– Мария, сейчас вам надо проснуться.

Отец Карцо трясет Марию. Она дышит неровно и со свистом.