Евангелие от Сергея или смертельная ошибка Иисуса Христа

   Пересказывая этот поединок, Пилат не на шутку разошёлся, имитируя движения гладиаторов. Он то – делал выпады, то пригибался, уходя от воображаемого меча, то рубил рукой воду в бассейне. Кар потешался над горячностью друга и, подыгрывая ему, делал выпады, изображая атакующего гладиатора.

   Наконец, они проголодались и, выйдя из воды, разлеглись на лежаках. Рабыни накрыли столик перед ними, и друзья принялись трапезничать.

– Знаешь, Лука, мне твоя книга очень понравилась, – соврал Понтий, – читаешь и сразу талантище чувствуешь. Обалдеть! Я очень горжусь, что именно ты написал такую вещь и не забываю хвастаться, что ты мой ближайший друг.

   -Спасибо, Понтий, мне очень приятно об этом слышать. Ну, а со всем ли, что я изложил, ты согласен?

   -Знаешь, – начал хитрить Пилат, – сложно вот так прямо сказать. Нужно время, чтобы переварить твои глубокие мысли. Вот ты утверждаешь, что боги не существуют, а всё, что мы имеем, включая наши души – это просто развитие природы. Как это принять? А кто тогда создал мир?

   -Да никто! Он возник сам по себе! – воскликнул Кар, – неужели я не достаточно точно выразился?

   -Да достаточно, Лука, только я никак не могу себе представить, что ни Юпитера, ни Марса, ни других богов не существует. Неужели, как ты пишешь, люди придумали себе богов?

   -Именно, Понтий, именно!

   -Так, и загробный мир такая же сказка, как и боги?

   -Да, Понтий.

   -И мы умрём навсегда?

   -Навсегда.

   -Но, я не хочу этого. А как люди будут без меня жить?

   -Так же, как они жили без тебя, пока ты не родился. К сожалению, всему приходит конец, Понтий. Рано или поздно, но приходит, поэтому спеши делать добро, только память о тебе может дать бессмертие.

   -Ну, тебя, Лукреций, – с досадой воскликнул Пилат, – у меня даже аппетит пропал от твоих речей. Может, пойдем, искупаемся?

   …Через неделю во двор Пилата пожаловал посыльный из дворца с требованием явиться на аудиенцию к самому императору.

   -Неужели кто-то узнал об этих проклятых деньгах? – запаниковал Пилат, -может, сбежать, пока не поздно? …

  Несколько лет назад к нему из Брундизии приехал старый друг отца Витрувий. Обсудив новости, он попросил денег. Витрудий и его друг, которого Понтий не знал, просили денег на подготовку государственного переворота.

   -Тиберий – жалкая копия императора Августа, – говорил Витрувий. – Мы поднимем восстание на юге Италии и свалим его в два счёта. Наша ставка на рабов. Эти люди, замордованные всем нашим обществом, поддержат нас, и не пройдёт и недели после начала, как я стану императором. Конечно, придётся пойти на уступки рабам, сделать налоговые скидки беднейшей прослойки нашего общества, но коренных изменений не будет: существующий строй доказал своё право на существование. Но у нас катастрофически не хватает денег на вооружение. Одолжи нам – и в тот же день, когда я стану императором, ты станешь сенатором и моим ближайшим советником.

   Знал же он, что это опасная игра, но желание стать сенатором затмило всё, и он, не раздумывая, дал Витрувию все свои деньги плюс деньги жены. Восстание было подавлено, Витрувию отрубили голову, а он лишился денег и каждый день слушал попрёки жены.

   -Да успокойся ты, Понтий, – сказала ему Прокула, – от страха ты совсем потерял способность соображать. Если бы кто капнул на тебя императору, то тебя бы не приглашали на аудиенцию, а арестовали. Скорее всего, император хочет предложить тебе должность.

   -А ведь права, Прокула, – стал успокаиваться Пилат. – Витрувий унёс в могилу мой секрет и ни одна живая душа Рима не сможет доказать это. А вдруг Тиберий хочет меня в Сенат двинуть?

   От этой мысли Понтий повеселел и стал мечтать, как он станет сенатором.

   -Вот заживу, – подумал он, – власть, деньги, женщины!

   Императорский дворец встретил его неприветливо. Всюду, куда не кинь взгляд, стояла охрана. Распорядитель долго водил Понтия по лабиринтам огромного здания, пока не подвёл к огромной, метра три высотой, двери.

   -Ожидайте, – сказал он и исчез за дверью.

   -Бог ты мой, Юпитер, что же ему от меня надо? – опять занервничал Пилат.

   Дверь приоткрылась, и управляющий пропустил Понтия вовнутрь.

   Тиберий сидел за столом и что-то писал. Увидев вошедшего Пилата, он встал из-за стола и, подойдя, обнял растерянного Понтия.

   -Почему, Понтий, я не вижу тебя среди моих друзей? – отстраняясь после объятия, произнёс император. Наши родители были друзьями, и мой отец всегда уважал твоего, как одного из преданнейших людей империи.

   -Прости, Тиберий, – ответил поражённый Пилат, – я и не думал, что могу быть тебе полезен.

   То, что говорил Тиберий, было правдой лишь отчасти. То, что их родители хорошо знали друг друга, было правдой, но вот то, что они были друзьями – нет.

   -Мне нужны надёжные помощники, – начал Тиберий. Это не просто, Понтий, найти таких в наше время. Всех словно поразила болезнь индивидуализма и истинных патриотов моей империи можно пересчитать по пальцам. Я уверен, что ты один из таких людей и захочешь помочь мне в управлении Римом. Поможешь?