Евангелие от святого Бернарда Шоу

Потому, будь даже у всех нас умственная способность верить в Искупление, мы должны отказаться от этого намерения, на что у нас есть безусловное право. У каждого, кому предлагают спасение, есть неотъемлемое естественное право ответить: «Нет уж, спасибо: Я предпочитаю сам в полной мере отвечать за свои поступки; не по мне это — сбросить все грехи на козла отпущения: я был бы куда менее осторожен, совершая их, если бы знал, что они не будут мне ничего стоить».

Кроме того, есть ещё точка зрения Ибсена: этого несгибаемого моралиста, для которого

вся схема спасения — лишь ничтожная попытка обмануть Бога; попасть на небеса, не заплатив по счетам. Напроситься, выторговать вечную жизнь и принять её как подарок вместо того, чтобы заслужить её — это низко, даже если мы с неуважением относимся к Силе, чьего снисхождения добиваемся; а ожидать ещё и венца славы! — это было для Ибсена слишком; и заставило его воскликнуть: «Ваш Бог — всего лишь старичок, которого вы обманываете», — и хлестать скорпионовым жалом полумёртвую совесть XIX века, возвращая её к жизни.

«Потому, будь даже у всех нас умственная способность верить в Искупление, мы должны отказаться от этого намерения, на что у нас есть безусловное право. У каждого, кому предлагают спасение, есть неотъемлемое естественное право ответить: “Нет уж, спасибо: Я предпочитаю сам в полной мере отвечать за свои поступки; не по мне это — сбросить все грехи на козла отпущения: я был бы куда менее осторожен, совершая их, если бы знал, что они не будут мне ничего стоить”.

Кроме того, есть ещё точка зрения Ибсена: этого несгибаемого моралиста, для которого вся схема спасения — лишь ничтожная попытка обмануть Бога; попасть на небеса, не заплатив по счетам. Напроситься, выторговать вечную жизнь и принять её как подарок вместо того, чтобы заслужить её — это низко, даже если мы с неуважением относимся к Силе, чьего снисхождения добиваемся; а ожидать ещё и венца славы! — это было для Ибсена слишком; и заставило его воскликнуть: “Ваш Бог — всего лишь старичок, которого вы обманываете”, — и хлестать скорпионовым жалом полумёртвую совесть XIX века, возвращая её к жизни».

Есть и другой вариант этого аргумента, основанный на гуманитарной почве. Позволим себе сослаться на него:

«Нет, вашу версию рассказа

Не оскорблю я даже фразой!

Возьму Христа, тварь Божью вашу,

На свой манер его раскрашу.

И этой сцены апогеем

В печальной жизни круговерти

Волшебной — до и после смерти —

Узнаем цену Назарею...»

«Был молод я. Они мне пели:

“Что б ты ни думал, что б ни делал,

Тебе вовек не отбрыкаться

От Иоанна, 3, 16!”

Всё так! Я поумнел, и снова

К той мысли возвращался; но

Не мог забыть я всё равно,

Что скорбная природа слова,

Бесовский пропуск меж стихов,

Плоды жестоких антитез,

Сарказм и Яблоко Грехов,

Посул тех адских мук безмерных,

Что столь удобен для неверных, —

Всё это муками Небес Сведёт на нет, воздев на дыбе,

Всю нашу благосклонность к “Рыбе”!..» «Итак, страшнее нет несчастья:

Не знаю горше я проклятья,

Чем Иоанна, три, шестнадцать.

Но ныне всяк свободный люд Горазд считать, что всех спасут Слова Господн. Но смотри!

Господь не это говорит!

Читай-ка дальше!..»

«.Мир кровью, знаю, истекае:

Плоды греха? — Мне всё равно,

Признаюсь вам я сразу. Но Я ваши доводы достану,

И вмиг расстроят ваши планы Они лукавейшей из фей.

Я докажу: Христос — злодей Немилосердный (будь он Бог),

Коль мукам радоваться мог,

Спасая тех, кто трепетал И льстил. О, будь я всемогущим!

Я не дурак, чтоб в райских кущах Транжирить власть на тех, кто звал Меня бы Богом: эту власть Я применю на тех, кто пасть Не убоялся (не на тех,

Кто презирал меня тайком):

Им — арфы и небесный смех;

Иным же — сера с кипятком!

Но вы спасения хотите

Для всех неверны: так опять

Писанье жаждут изолгать

Те, кто Христа зовут «Спаситель»!

(О том же в Ведах речь!) И хоть

Столь многое простил Господь,

Я не встречал еретика (Немыслимо!) средь англикан, Католиков иль методистов —

Средь тех, кто, называя исто Себя приверженцем Христа,

Во гневе б не скривил уста,