Евангелие от змеи

Иметь устоявшееся мнение по любому вопросу значит уподобляться священникам, предписывать догмы, создавать и поддерживать систему власти. Ваш враг —не более чем отражение вашего собственного "я", иная ваша ипостась, которую вы сумели бы увидеть, избавившись от этой двойственности.

Ваи-Каи сидел на угловом диванчике в своей любимой позе, по-турецки. Приглушенный свет лампы бросал золотые блики на его гладкие волосы и темную кожу.

—Наши дороги скоро разойдутся, Йенн.

В ответ Йенн молча улыбнулся, заледенев от страха и горя.

—Твои слова противоречат твоему собственному учению! Разве не ты утверждал, что разговоре о завтрашнем дне —пустая трата времени?

—Я говорю не о том, что будет завтра —я имею в виду то, что вершится сейчас. Завтра будет поздно.

Суровый тон и серьезное выражение лица Учителя ужаснули Йенна, в горле у него пересохло. Он присел на диван.

—Это имеет отношение к передаче Омера?

—Не прямое. Но ты ведь знаешь —все нити пересекаются на нашем полотне.

—Значит, ноги нашей не будет в "Tele Мах" Я несколько раз смотрел это ток-шоу, уверяю тебя, мы ничего не потеряем, если не пойдем. Омер —просто навозный жук, чокнувшийся от кокаина, и...

Темные глаза Ваи-Каи подернулись иронией, и Йенн запнулся на полуслове.

—Хорошо, ладно, это всего лишь поверхностное впечатление телезрителя, —продолжил он, махнув рукой.

—Я не люблю шумных сборищ. Лобовые столкновения всегда меня пугали, может, отчасти поэтому я хотел заниматься политикой: интриговать, оставаясь в тени, менять ход событий из-за кулис... Наверное, и в Омере есть душа, но я ее пока не разглядел.

—Мы отправимся на передачу, как было условлено, —сказал Ваи-Каи. —Есть вещи, которые должны свершиться.

—Важно одно —ты должен жить среди нас и указывать нам путь.

—Мое время вышло.

Гнев овладел Йенном.

—Ничто не известно заранее, так ведь? Нет ни проклятия, ни фатальной предопределенности. Космическая паутина все время меняется. Вспомни, что ты сам говорил сегодня ночью!

—Мой уход —не проклятие и не несчастье, это дар, который я принимаю с открытой душой.

Не в силой сдержать возмущение, Йенн вскочил и заметался по комнате, как разъяренный медведь. Было три утра, но идти ложиться он не хотел. Йенн мало спал в предыдущие ночи —не больше двух-трех часов, но утром чувствовал себя бодрым и легко переносил возраставшее напряжение и нагрузки —это он-то, которому, чтобы быть в форме, требовалось не меньше восьми часов крепкого ночного сна! Когда встреча закончилась, он позвонил Мириам. Прощаясь, она сказала, что любит его и надеется скоро увидеться, а потом рассмеялась своим особенным грудным смехом, который всегда действовал на Йенна как лекарство.

—Людям нужна не твоя покорность судьбе, а твое слово и присутствие среди них!

—Они принимают меня за того, кем я не являюсь.

Они мне поклоняются, хотят заменить мною прежних богов, старых идолов. А ведь я такой же человек, как они, существо из плоти и крови, их брат. Людям пора учиться взрослеть, самим искать путь в дом всех законов и находить ответы на собственные вопросы.

—Ты не устаешь говорить об этом на каждой нашей встрече!

—Они меня не слышат. Они так давно живут как дети, что видят во мне отца, новое воплощение своего Бога.

Им нужно еще немного времени, чтобы сбросить старые одежды, сжечь мстительного Бога, гневающегося и наказывающего свою паству, примириться с миром и снова обрести веру в свою землю и свою природу.

—Тем более ты должен остаться!

Крик Йенна долгим эхом прозвучал в полумраке комнаты.

Учитель ответил ему взглядом, в котором смешались тоска и участие.

—Если я останусь, они будут требовать от меня все больше чудес и никогда не выйдут на свою собственную дорогу.

—Христос пошел на крест, но это не помешало христианам создать культ именем Его!

Ваи-Каи покачал головой с тем удивительным изяществом, которое придавало ему неземное обаяние.

—Вот в этом и будет заключаться роль Пьеретты —и твоя, если решишь ей помогать: вам придется терпеливо и неустанно отсылать людей к ним самим, представляя мою смерть как благословение, как истинную, совершенную необходимость двойной змеи. Змея возрождается, сбросив кожу, дух не умирает, проходя сквозь время, а жизнь вечно обновляется.

Йенн застыл как громом пораженный: на этот раз Учитель обошелся без иносказаний вроде слов "уход" и "расставание", он назвал смерть смертью. Дождь усилился, словно ночь перестала наконец скрывать свое горе.

—Я пришел посеять семя, —снова заговорил Ваи-Каи. —Собирать урожай придется людям. Я расскажу тебе, что случится после моей смерти: тех, кто внял моему слову, станут преследовать, но таких будет все больше, и "торгующим в храме" придется приспосабливаться.

Тогда наступит время подчинения, присвоения, размывания.

Явление, которое не удалось подчинить, захотят приручить.

—Ты всегда говорил нам, что будущее нигде не записано...