Евангелие от Зверя

Отучившись в Новгородском машиностроительном институте и прослужив два года в десантных войсках, Терентий закончил Высшие курсы госбезопасности и был приглашен в Управление военной контрразведки ФСБ. Через год подающего надежды лейтенанта перевели в оперативно-поисковое управление, где он и остался, получив через два года звание капитана и должность начальника отделения; в его подчинение была передана группа быстрого реагирования. Ему предлагали закончить Академию Генштаба или в крайнем случае Школу ФСБ, и в конце концов Ратников согласился на Школу, хотя и без особого энтузиазма. Оперативная работа сыскаря-перехватчика, охотника за преступниками и торговцами государственными тайнами, ему нравилась, и бросать ее ради карьеры не хотелось. С другой стороны, он понимал, что надо идти дальше, думать о будущем и учиться.

Тем не менее занятия в Школе начинались в начале октября, работать с хорошо знакомыми людьми, профи своего дела, оставалось все меньше времени, и этим временем надо было дорожить.

Конечно, Терентий мог справить день рождения и в Москве, где жила мама. После внезапной смерти отца в девяносто девятом — от сердечного приступа — она осталась одна в трехкомнатной квартире, расположенной в девятиэтажке в Старопетровском проезде, напротив стадиона «Авангард». Мама давно предлагала сыну переехать из Голицына к ней. Но, во-первых, Терентий любил свободу, во-вторых, имел хорошую квартиру в Голицыне, в-третьих, база Управления также располагалась в Голицыне, и добираться от дома до места дислокации было удобно. Правда, теперь, после поступления в Школу, Ратникову предстояло вскоре переехать в мамину квартиру, так как ездить из Голицына на занятия и обратно было бы чересчур накладно.

День двадцать первого июня выдался жарким, поэтому Терентий надел все легкое и белое — рубашку с короткими рукавами и брюки. Примерно так же выглядели и приглашенные, словно одевались все в одном бутике. Это обстоятельство вызвало смех и массу шуток, так что праздник начался весело и приятно, хотя привыкшие сдерживать свои чувства парни вели себя и здесь достаточно скромно и тихо.

Ратникову подарили часы, губную гармонику, плеер, две футболки, кроссовки, две коробки конфет и цветы. Девушки обцеловали его со всех сторон, и, когда он с помощью Германа удалил с лица остатки помады, был произнесен первый тост: за новорожденного!

Выпили шампанского, заказали вина: оказалось, что из всех приглашенных водку пьет только Валя, подруга Славика, лейтенанта из команды Терентия. Остальные алкоголь если и употребляли, то лишь совсем легкий — от пива до сухого вина. Сам же Ратников не пил вовсе, разве что позволял себе два глотка шампанского по большим праздникам.

Заговорили о вине, и тут выяснилось, что Гера Алексеев большой знаток французских вин. Работал он в торговом доме «Русьимпорт» менеджером и хорошо знал предмет разговора.

— Я лично знаком с президентом винодельческого дома «Луи Жадо», — с гордостью заявил Герман, — Пьером Анри Гаже, а также с директором по экспорту Марком Дюпеном. Так вот, могу доложить, что «Луи Жадо» — одна из самых известных в мире марок бургундских вин. Я пробовал, наверное, чуть ли не все сорта вин Франции и готов доказать, что бургундские вина — это вещь!

— Докажи, — потребовала Вера, девушка Германа.

— Я так и знал, что мне придется отвечать за свои слова, — ухмыльнулся Гера, — и заранее побеспокоился. Сейчас принесу.

Он встал и вышел из небольшого, но уютного зальчика, где всегда веселились известные литераторы и их гости.

— А я люблю все-таки молдавские вина, — сказал Славик, голубоглазый атлет с ямочками на щеках. — Может, потому, что не часто удается выпить настоящего французского сухаря на халяву.

Все засмеялись.

— А куда это он пошел? — поинтересовался Жора Пучков, коренастый и бородатый, похожий на молодого монаха.

— За бутылкой вина, — пояснила Вера. — В машине оставил. Гера действительно фанат своего дела и достал где-то жутко благородное вино, очень старое.

— Какой марки?

— Кажется, «Кортон-Шарлемань Гран Крю».

— Ух ты, звучит как песня. Что ж, попробуем, раз командир не возражает. Командир, ты как настроен, не возражаешь?

— По одному глотку! — сурово сказал Ратников, снова вызвав взрыв смеха.

— Правильно, — согласилась Вера. — Такое вино — дорогое удовольствие.

— А удовольствия и должны быть дорогими, — заметил Славик. — Чтобы не было девальвации чувств. Вон, в Америке, любое удовольствие можно купить задешево, а какой в этом кайф?

— По уровню жизни и кайф, — меланхолически проворчал Жора Пучков. — Я где-то видел рейтинг ООН по уровню жизни в мире, так вот Россия там занимает аж семьдесят второе место. Вот и получается, что нам, русским, даже глоток вина на халяву — великий кайф!

Девушки прыснули.

Славик пожал могучими плечами.

— Уровень жизни надо мерить не по количеству потребления мяса и хлеба, а по творческому по-тенциалу, а уж здесь нам равных нет. И благополучных идиотов, как на Западе, у нас на два порядка меньше.

— Это как тебе удалось подсчитать? — прищурился молчавший до сих пор Веня Дорофеев.