Евангелие рукотворных богов

- Да, - голос Брата задрожал.

- Шаманы рассказывают, что на этой вершине Небесная Птица повергла Дракона.

- Так говорят.

- Значит Дракон - Зло?

- Не знаю, я ничего не знаю, - Брат низко склонил голову, - ничего…

Слова девушки становятся мягче:

- Ты слишком доверяешь символам, несчастный, и ищешь знаки там, где их может и не быть. Зло… Добро… Тому, кто привык делить мир на черное и белое, никогда не дано познать многообразия красок радуги, - потом, почти нежно, - Брат, наша битва еще впереди.

- Да, - Ключник пружинисто поднялся, - когда настанет мой Армагеддон, я почувствую.

Кэт задумчиво улыбается. Какие слова рвутся у ней наружу? Что девушка знает о жизненных циклах много больше, чем может сказать? Что мир подобен человеку - рождается, развивается, обретает зрелость, увядает и гибнет, оставив о себе лишь воспоминания и зародыш чего-то нового? А смерть мира, также как и людская, бывает тихая и незаметная или мучительная и агонизирующая, а бывает героическая, прекрасная. Впрочем, опять же, что прекрасного в смерти?

Что думает Кэт, какие хочет сказать слова не узнает никто, невысказанные мысли - ветер в печной трубе, взвыл и затих и нет о нем больше напоминаний…

На берегах Аккема задержались на двенадцать дней, пока Рус окончательно не поправился. Для восполнения припасов Ключник, взяв на подмогу Ванко, несколько раз возвращался к Тюнгуру. Не то, чтобы у подножия Белой Горы совсем не было дичи, но, когда в подтверждение слов Брата о невозможности охоты в святом месте Кэт кивнула головой, Рахан решил не искушать судьбу. Брат, к слову сказать, все время оставался тихим и задумчивым, однако своими размышлениями ни с кем не делился. Невероятно, но погода все это время оставалась выше всяких похвал, лишь курящиеся вершины Белухи говорили о бушующих там ветрах да тонкая корка льда по утрам на поверхности озера подтверждала, что ночные заморозки не приснились.

Утром тринадцатого дня вышли к Томским стоянкам. Тропа была почти не видна, а когда переправились через Верхнее Аккемское озеро и вовсе пропала. Взору странников предстала широченная каменная дорога усыпанная булыжниками разных размеров.

- Морена, - сказал Брат, - след, оставленный древним ледником. Идти можно везде - все, что могло осыпаться, уже осыпалось, а трещины давно забиты гравием. Вверх, до первого льда.

Через пару часов, преодолев неимоверный подъем, тяжелый даже для тренированных путников, отряд вышел к выбросившему длинный язык леднику.

- Теперь смотрите, - предупредил Брат, - вон каменистый гребень - курумник. Идем, сколько можно, по нему, след в след. Когда будем вынуждены переместиться на лед - удвоенное внимание. Лабиринт трещин. Кошки есть только у троих, поэтому строимся через одного. До Томских стоянок подъем легкий, главное - в ледопад не забуриться.

- Ледопад?

- Ледопад. Склон горы сам по себе не ровный - выступы, обрывы и прочее. А ледник медленно сползает вниз и там, где под ним возникают перепады, он ломается, трескается, дыбится торосами, сползает пластами. Заблудиться между этого нагромождения льда проще простого, а трещины могут быть бездонными, выбраться из них порой невозможно.

Вопреки ожиданиям, подъем на гору оказался не упрямым карабканьем вверх, больше это действительно походило на блуждание между скальных выступов и ледяных глыб. Только к вечеру отряду удалось выбраться к деревянному обшитому железными листами с почти плоской крышей и парой крошечных оконец домику, прислонившемуся одной стеной к склону.

- Пришли, - вздохнул Брат и нырнул внутрь.

- Что это? - удивилась Стерва.

- Как - что? Томские стоянки.

Томские стоянки внутри оказались вполне уютным строением с длинным столом посередине и расположившимися по бокам нарами. За дверью следовал небольшой тамбур, по обе стороны от которого было, к удовольствию Брата, свалено разное снаряжение. Хоть и ржавые, кошки, какие-то крючья, карабины и мятые каски.

- Живем, - усмехнулся Рус и, сбросив рюкзак, устроился за стол поближе к окну и вытянул длинные ноги, - да тут даже дрова припасены, зря с собой волокли.

- Зря, не зря, - проворчал Брат, - оставим здесь, вдруг кому пригодится.

Рус от души рассмеялся.

- Ну ты дал… Кто же еще сюда потащится?

- Мы вернемся, - Брат горько улыбнулся барду, - Если не сможем взять вершину.

- Законник, - отчего-то последнее время Кэт обращалась к Брату именно так, - ты готов идти с нами?

Брат перевел взгляд на девушку. Такой обреченности в его глазах соратники не видели на всем длинном пути.

- Я пойду до конца. Даже если я поверну - мою душу уже не спасти. Ведь так?

На уставшего Брата не мигая смотрела синяя Вечность.

- Твоя душа в любом случае обретет покой, обещаю.

Отчего от такого странного обета сразу же стало легче?

Утром, готовясь к выходу на последний штурм и потягивая горячий чай за столом, Рус неожиданно присвистнул. Он смахнул пыль с участка стены под окном и взорам путников предстала выцветшая кривоватая надпись: "Ребята, постарайтесь не погибнуть!"

- Она всегда здесь была, - вздохнул Брат, - маленькая молитва Белухе.