Евангелие рукотворных богов

Добрые пророчества - добрый, благосостоятельный вид пастыря. За стол пригласят, скарб пожертвуют, от недругов защитят. Другой вон - худой, взлохмоченный, руки костлявые, лохмотья ветхие, лишь глаза огнем полыхают:

– Нет вам прощения, Зло ступило на землю. Кто кается, умрет легко. Кто умер раньше, того пощадили справедливые боги. Умершие не знают лишений. Умершие почивают в райских кущах. Лишь вы, отверженные оставлены в умирающем мире разделить его боль и страдания. Крылатые змеи носятся в небе, пожирая безгрешных младенцев, кровожадные хищники терзают отбившихся от стада! Мир погружается в сумерки, солнце отвернуло свой взор - тьма и лед сковывают тело земли! Покайтесь, отриньте мирское, сбросьте одежды, уйдите в ночь, очиститесь смертью!

И народ мимо проходит, не задерживается, людям надежда нужна, вера в будущее, а умереть они всегда успеют. Хотя послушать - кому можно верить? Взять драконов. Старики говорят - не встречали их раньше. То есть все знали, что они были, вот только тысячу лет как пропали, а теперь вдруг появились. Не то, чтобы кишело, но нет-нет, да и увидят высоко в облаках парящий крылатый силуэт. Причем их появление тесно связывали с началом войны. Про то, как драконы людей жрали, как города палили рассказчиков много было, но толком тоже никто не видел, а может, просто свидетелей по понятным причинам не осталось. Для чего-то ведь слетелись - не падалью же перекусить, коей в первые годы скопилось немало. Видно, пришло их время. Вся война какая-то странная была, ни с того ни с сего, вроде нормально жили, вдруг полыхнуло по всему свету и всё - лишь головешки тлеют на пожарищах и мародеры режут глотки друг другу да всем подряд. Так старики рассказывают.

А вот торговцы. Без них сидел бы народ по норам, почитай они все оторванные друг от друга поселения вместе собирают. Идут сквозь непогоду, везут отшельникам лекарства, соль, оружие, обереги - то, без чего не прожить. К их караванам все остальные пристраиваются: и наемники, и беженцы, и бродяги. Конечно, не только самое необходимое продают купцы. Бывают вещи менее нужные, но тоже спросом пользующиеся - украшения, утварь всякая, табак, книги. Или, вот, непонятно к чему - рабы.

Рабы отдельный разговор. Пока не увидишь, не поймешь. На маленьком хуторе только всем вместе прожить можно, общим трудом. Какая разница - старейшина ты или простой охотник, разве можно другим человеком владеть, чтобы он за тебя работу делал? За тебя никто работу не сделает, если сам не можешь - кому ты нужен такой, жизнь заставит, лишний рот кормить общине не под силу. И вообще как узнать - раб или нет, Ванко раньше невдомек было, на лбу ведь у него не написано. А увидел - сразу понял. Кто обычные люди, кто, сразу понятно, сильно не в себе, а кого и людьми назвать тяжело - куклы исковерканные, но в глазах у всех такое стоит… в стократ хуже, чем у беженцев. А у некоторых прям на лбу, кстати, страшные неровные шрамы-буквы складываются в это жуткое слово "Раб".

Разных людей ярмарка вместе собирает.

А найти надо одного.

Вот и ходит. Большую темную палатку он приметил ещё накануне. По виду наемники, только, вопреки обыкновению, много - человек двадцать, даже несколько женщин есть. И палаток вблизи оказалось четыре штуки, просто три поменьше, стоят квадратом. Хозяева свой лагерь на отшибе разбили, в гущу не лезут, большинство на месте сидит, угрюмые все. Подозрительно - чего на торг приезжать, если не ходить никуда. Ванко несколько раз мимо прошелся, ничего не услышал интересного, тихо, слышны разговоры, но больше по хозяйству. Ближе идти не решился - к началу ярмарки народ в центр подтягивается, здесь безлюдно, пусто, одинокий мальчишка внимание привлекает. Отметил для себя на будущее и побежал туда, где людей побольше.

Все свободное пространство между Главными рядами напротив помоста плотно забито гостями. Они переминаются на месте и переговариваются друг с другом, от чего над полем стоит ровный монотонный гул, в ожидании доброго слова хозяев-осетровцев, знаменующего начало.

Тем временем волна пошла по столпившимся - начинается.

Ванко протиснулся поближе и привстал на цыпочки, стараясь не пропустить ни одного мгновенья. На помосте уже расположились уверенного вида четверо мужчин. Все уже преклонного возраста, добротно одетые - городской совет. Стражники наверху напряглись, от их внимания сейчас многое зависит - по традиции старейшины к людям без оружия и без охраны выходят.

– Мир вам, гости, - обратился один из горожан, высокий и сухопарый, - ещё год прошел, и в устье Куты рады вновь видеть лица своих старых друзей и новых знакомых. Закончилось время долгих речей. Всем знакомы наши честные правила?

Нестройный гомон в ответ - правила ярмарки просты и суровы в жестоком мире. Здесь нет каторги и забыли о штрафах. Общество гуманно, изгнание означает верную гибель - зачем продлевать муки, преступления караются быстрой смертью.