Евангелион: фантазия на тему финала

— Скажи, вы уже целовались?

Синдзи отвёл взгляд. По ехидной улыбочке старосты понял, что прокололся, и начал оправдываться:

— Один раз. Но это ничего не значит, мы так — от скуки!

— Ну надо же! И кто это так сильно заскучал — ты или она?

Мацумото, не отрываясь, смотрела в его лицо, и Синдзи решительно не мог врать. Молчать же в данном случае было всё равно что сказать правду. Отпираться перед всем классом почему-то было проще.

— Она. Ну и что? Какая разница?

— Ох, Синдзи… Прости! — спохватилась она. — Мне так и хочется назвать тебя по имени! Можно?

Он пожал плечами.

— Можно, конечно. Почему бы и нет? Ты что сказать-то хотела?

— Понимаешь, Синдзи, от скуки можно смотреть телевизор, читать, гулять. А она почему-то выбрала целоваться. Причём — именно с тобой. Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Нет. Она в то время вешалась на другого парня.

— А он что?

— А ему было всё равно. Он был старше её лет на десять, и его интересовала другая.

— Ну и где он сейчас? Ведь Сорью-сан приехала к тебе, а не к нему! Или у тех двоих всё сложилось?

— Её убили два месяца назад. Его — чуть раньше. Они были… — Синдзи запнулся, подбирая определение, потом махнул рукой. — Замечательные они были. Оба.

— Извини, — виновато сказала староста. — Я не хотела…

— Знаешь, у него было хобби — он выращивал арбузы. Он даже устроил себе небольшую бахчу. Мы говорили с ним последний раз именно там. А с ней мы попрощались у лифта — она отправила меня вниз, а сама осталась. С тех пор я о ней не слышал.

— Так чего ты расклеился? Может, она жива ещё!

Вкус крови на губах и смертельная усталость в глазах Мисато. Синдзи покачал головой.

— У неё уже было прострелено лёгкое. Армия штурмовала штаб-квартиру NERV с приказом уничтожать всех, и у неё не было шансов. И, будь она жива, она уже связалась бы со мной.

— Постой-ка, — нахмурилась Нацки. — Так ты во время операции был там? Насколько я знаю, из Токио-3 эвакуировали всех гражданских.

Синдзи вздохнул.

— Слушай, ты достойная дочь своего отца. Я уверен, детектив из тебя получится первоклассный.

— Ну, если уж меня переводят в другую школу, то хоть будет за что!

— Не волнуйся.

— В смысле?

— Я поговорю с директором, чтобы тебя оставили здесь. Главное — не болтай лишнего.

— М-да. Заманчивое предложение, — староста скорчила забавную задумчивую гримаску, — Вот и думай теперь, что лучше — принять его или остаться честной полицейской?

Синдзи не выдержал и рассмеялся.

— Конечно, принять, Мацумото-сан! Даже не сомневайся!

— Ага, все мафиози и взяточники говорят то же самое. Кстати, как ты меня назвал?

— Я?

— Ну не я же! — возмутилась староста. — Синдзи, мы ведь договорились — по именам! Меня, если ты забыл, зовут Нацки. Это же очень просто — «Нац-ки»! Ну, чего же ты? «Нац-ки»! Давай! «Нац-ки»!

— Хорошо-хорошо… э… Нацки-сан.

— Ну, вот, опять двадцать пять! При дружеском обращении суффиксы не употребляются. Давай ещё раз.

— Нацки.

— Вот так-то лучше, — она чисто мальчишеским жестом ткнула его в плечо кулачком. — Ладно, давай наконец начнём уборку, а то мы так и до завтра не управимся.

Они уже почти закончили, когда в дверь протиснулся здоровенный громила в деловом костюме и тёмных очках. Он кивнул в коридор и следом появился Рабинович с алюминиевым кейсом в руке. Завершал шествие второй громила, выглядевший точной копией первого.

— Чего вам? — неприветливо поинтересовался Синдзи.

— Я бы сказал — личный разговор, — успокаивающим бархатным голосом ответил адвокат.

— Мне выйти? — осведомилась Мацумото.

— Что вам нужно? — упрямо повторил Синдзи.

Рабинович пожал плечами.

— Ваш гонорар. Вы сказали — вас устроят наличные. Я их принёс.

Синдзи смутно припомнил подробности дневного разговора.

— Ну так давайте их сюда. Тоже мне, шпионская операция.

Рабинович поставил кейс на ближайшую парту, извлёк из него листок бумаги.

— Вот. Распишитесь в ведомости, пожалуйста.

Синдзи нашёл свою фамилию и оставил напротив неё подпись. Адвокат развернул к нему и распахнул кейс, доверху забитый купюрами в банковских упаковках.

— Что это? — глупо спросил Синдзи.

— Ваш гонорар. Восемь миллионов иен.

Староста притихла и обратилась в слух.

— За что? Это слишком много.

— Поверьте, Икари-сама, эти деньги — ничтожная доля от тех затрат, которые возникли бы, не предотврати Сорью-сама катастрофу. Я уж не говорю о человеческих жизнях, которые бесценны сами по себе, не так ли?

— Тогда и заплатите эти деньги Аске. Она их заработала больше, чем я.

— Уже заплатили. Не меньше, чем вам, можете быть спокойны. Сорью-сама — леди с запросами, она умеет ценить своё время и свои усилия. К вам это тоже придёт со временем.

— Я не собираюсь зарабатывать таким способом.

— Почему? — искренне изумился Рабинович. Настолько искренне и настолько по-дружески, что Синдзи задумался — а действительно, почему?