Евангельская история. Книга первая. События Евангельской истории начальные, преимущественно в Иерусалиме и Иудее

В новозаветных писаниях нередко вместе с фарисеями упоминаются и книжники (Мф. 5, 20; 12, 38; 15, 1; 23, 2 и др.), называются даже «книжники фарисейской стороны» (Деян. 23, 9) и «законник из фарисеев» (Мф. 22, 35). Эти книжники, очевидно, не составляли какой-либо отдельной секты, а были люди, занимавшиеся изучением и толкованием закона. Умножение их относится еще ко временам Ездры. После плена вавилонского это сословие получило большое значение между иудеями, чему содействовали частью пример Ездры и старание его дать народу учителей, хорошо знакомых с законом, который неизбежно пришел в забвение в смутное время плена, а частью – особая потребность в таких наставниках, потому что с этого времени язык еврейский потерпел значительные изменения в устах народа от влияния языка арамейского. По мере того, как арамейский язык входил в большое употребление в Палестине, язык священных книг становился менее понятным для народа и появлялась настоятельная надобность в изъяснении прочитанных мест более понятным языком. Таким образом требовалось особое изучение Священного Писания, и нужны были люди, которые посвятили бы себя этому делу. Ездра – первый называется «совершенным учителем закона Бога Небесного» (1 Езд. 7, 12, 21), «книжником, учившим словам Заповедей Господа и законов Его в Израиле» (ст. 11. ср. Неем. 8, 4. 9); к нему собирались «главы поколений от всего народа, священники и левиты, чтоб он изъяснял им слова закона» (ст. 13). Садок, современник Неемии, также носит название книжника (Неем. 13, 12). Вообще с этого времени появились в Иудее некоторые люди, сведущие в законе, книжники, которые были вместе и учителями народа. Но книжники, толковавшие народу буквы священных книг, оставались чужды духа закона, и внимание их не простиралось далее внешности. Они были верны стремлению Ездры – удалить из среды Израиля все чуждое, иноземное, и утвердить в народе Закон Моисеев, но, при достижении этой цели, хотели ограничиться внешними предписаниями, определявшими каждый шаг иудеев и оставлявшими в стороне нравственные требования. Эта внешняя «стена» закона, как они называли свои предписания, казалась им необходимою для ограждения закона от нарушений; чем такая стена была больше, тем она казалась им лучшею для предназначенной цели. Внешнее состояние Израиля после вавилонского плена много способствовало усилению такого стремления книжничества: не только нужно было входить в сношения с язычниками, изучать языки их, нравы и обычаи, но даже покоряться их власти. Прошло то время, когда евреи, обособленные в своей земле, ревниво охраняли себя от влияния чужеземных народностей: теперь эти народности со всех сторон сами вторгались к ним. Книжники, окружая закон стеною своих мелочных предписаний, думали предохранить веру от повреждения, но сделали только то, что внутренняя сторона веры, дух закона, совершенно исчезали во множестве измышленных ими ограничений и внешних предписаний. В этом отношении книжники были сходны с фарисеями (Лк. 20, 46–47) и вместе с ними наблюдали за Иисусом Христом со злобною целью уловить Его в чем-либо (6, 7; 11, 54), порицали действия Его (5, 30; 15, 2) и вообще старались поставить Его в затруднение (Мф. 12, 38). Одни из книжников были членами главного иудейского судилища Синедриона, – такие в новозаветных писаниях представляются действующими вместе с первосвященниками и старейшинами (Мф. 2, 4; 20,18; 21, 15; 26, 57; 27, 41; Мк. 14,1, 43; 15, 1; Лк. 22, 2; 23, 10; Деян. 4, 5), а иные, и, без сомнения, большая часть, занимались чтением и толкованием закона народу в синагогах или же обучением юношества.