Евангельские мифы

Рассказ о насыщении 5 или 4 тысяч людей признается всеми, за исключением верующих в сверхъестественного христа, либо за чистый миф, либо за легенду, выросшую на почве совершенно естественного события. Л. Толстой и другие указывают на то, что деталь о двенадцати или семи коробах, в которые были набраны остатки, свидетельствует о тех запасах, которые толпа взяла с собой в дорогу, ибо кто же станет отправляться в пустыню с пустыми коробами. Согласно этого воззрения, первоначальной формой рассказа об этом эпизоде было именно рассказ Иоанна, где говорится (VI, 9): «Здесь есть у одного мальчика пять хлебов и две рыбки», причем здесь содержится намек: «и так далее у всей толпы». Подобным же образом полурационастические критики полагают, что те 5.000 человек, которые упомянуты в евангелиях и к которым прибавлена еще толпа «женщин и детей», говорят просто о большой толпе народа, следовавшей за Иисусом. «3 дня» поста, о которых говорится у Марка в рассказе о 4.000 (VIII, 2), полурационалистическими критиками тоже опускаются.

Так как рассказы о насыщении множества людей пятью хлебами тождественны во всех евангелиях во всем, кроме детали, касающейся числа, то критика считает их относящимися к одному и тому же эпизоду. И, если это заключение и верно, то оно, все же, не метает видеть во всем эпизоде чистейший миф даже в отношении простого факта проповеди Иисуса в пустыне.

Стоит отметить тот факт, что если при упоминании о пребывании Иисуса на горе ему приписана целая «Нагорная проповедь», то в рассказе о пребывании Иисуса с огромной толпой в пустыне нет ни звука о том, чему Иисус якобы «учил» народ в пустыне. Попытка выжать из такого схематического сообщения хотя бы самый факт проповеди Иисуса народу, ушедшему за учителем в пустыню, является совершенно праздной затеей. В действительности нет ровно никакого основания видеть в рассказе о проповеди Иисуса в пустыне что-либо иное, кроме попытки евангелистов воспроизвести и использовать рассказы о путешествии Диониса со своими спутниками через пустыню. Мы уже знаем из разбора мифа об искушении, о ливийском мифе, в котором рассказывается о Дионисе, который повел рать своих спутников против титанов в безводную пустыню, причем ливийцы, щедро снабжали спутников Диониса пищей. Путешествие Диониса в безводную страну могло показаться его поклонникам совершенно естественным, ибо Дионис был подателем вина, так что о нем рассказывалось, что он одним своим прикосновением создавал вино, хлеб и оливковое масло. Вероятно, ему приписывалось также и чудо насыщения своих спутников в пустыне. Художественные изображения, рисующие распределение чудесной пищи Диониса среди его спутников в пустыне, могли быть достаточным стимулом для создания христианского мифа о чудесном насыщении спутников Иисуса. Для христистов чудо являлось не наростом над каким-то реальным фактом пребывания Иисуса с народом в пустыне. Ибо не будь этого чуда, — не было бы смысла и упоминать о пребывании в пустыне. Заимствованное из языческого источника чудо насыщения множества людей было тем ядром, вокруг которого и вырос рассказ о путешествии Иисуса с народом в пустыню. Это тем более очевидно, что рассказ о пребывании Иисуса в пустыне упоминается в евангелиях без всякой нужды два раза.

XVII. Миропомазание.

Среди лишенных чудесного характера евангельских эпизодов особым признанием некоторых натуралистов пользовался рассказ о миропомазании Иисуса женщиной в виду его особенного драматического и морального интереса. И, тем не менее, самый беглый обзор всех версий этого рассказа обнаруживает фиктивность по крайней мере известной части его. У Матфея и Марка мы находим почти дословно совпадающий рассказ об этом эпизоде: женщина возлила драгоценное миро на голову учителя, а когда апостолы или другие очевидцы выразили свое негодование по поводу напрасной расточительности женщины, Иисус воздал ей хвалу за ее поступок. В пророческом тоне Иисус возвещает о своей мессианистической миссии, причем речь Иисуса носит здесь явно мифический характер. У Луки женщина, охарактеризованная грешницей, целует ноги учителя, плачет над ними, вытирает их своими волосами и возливает миро на ноги учителя, а не на голову. В четвертом евангелии Мария омывает ноги учителя миром, вытирает их своими волосами, но не плачет. У Матфея и Марка Иисус говорит о том, что женщина «приготовила его к погребению», Лука этих слов Иисуса не приводит. Какая же из всех версий наиболее заслуживает доверия? Или мы, быть может, должны вместе с некоторыми теологами признать, что в этом рассказе разумеется нечто большее, чем простое миропомазание?