Ever since we met (СИ)

— С днем рождения, малявка, — доносится от двери сонный голос. Ваня. Сердце сжимается почти болезненно. Раньше он ее так не называл. Раньше она была Сашкой, или Санькой, или Сашунькой, раньше было иначе совсем. Раньше безлико «малявка» он ее не называл. Раньше было многое по-другому. Но после их постоянных ссор в последнее время удивительно уже одно то, что он вообще поздравляет ее, а не начинает за что-то отчитывать или пытаться поддеть. Удивительно то, что он заговаривает с ней не затем, чтобы поссориться. Еще до того, как она успевает повернуться, слышны шаги, а потом ее плечи обхватывают его руки. Теплые.

— Спасибо, — отзывается она. Больше сказать правда нечего. Хочется откинуться немного назад, голову запрокинуть, чтобы опустить ее ему на плечо, чтобы почувствовать его дыхание и дышать в унисон с ним. Хочется слишком многого, на самом деле. Много хочешь — мало получишь, это она давно уже уяснила. Иначе Ваня бы давно был рядом с ней не как постепенно отдаляющийся друг, а как родной человек. Как любящий ее человек.

Никто ведь не говорил, что венки создают любовь. Они связывают судьбы и усиливают чувства, имеющиеся на момент обмена ими. Наверняка капелька неприятия там тоже была, иначе как это все объяснить? Что еще может быть причиной?

Впрочем, спасибо ему уже за то, что он перешагивает через себя, чтобы хотя бы начать день хорошо. Там уже как получится, на самом-то деле.

— Спасибо, — говорит она зачем-то снова, его щеки на развороте коротко касаясь губами. Хочется больше, но мало ли чего ей хочется? — Кофе будешь?

— Не, к черту, — он руки опускает и отступает от нее. Резко становится холодно, но еще раньше становится обидно. Разы, когда он так резко отказывался от кофе, можно по пальцам пересчитать, и все это было после их ссор. Но сегодня-то что? Сегодня они не ссорились, сегодня ничего не происходило. Сегодня, в конце концов, ее день рождения, неужели даже ради этого он не смягчил бы свои слова? — Я все равно уеду скоро. Буду к вечеру. Передашь маме?

— Передам, — обещает она, попугаем повторяет, губы немеют моментально. Ваня улыбается, прежде чем развернуться и из кухни выйти, улыбается одними губами. Это первый ее день рождения в доме Букиных, бьется настырная мысль в голове, когда он ей ничего не пожелал. Первый, когда он ничего ей не подарил.

Безумный контраст с прошлым разом, как ни крути. Неужели всего за год все смогло так разрушиться?

Она отмирает лишь тогда, когда входная дверь хлопает, и гремят через пару секунд, открываясь, ворота — до тех пор все как в тумане, и собственные действия кажутся ненастоящими. Все-таки уехал. Мысль об этом отзывается внутри неприятно и даже болезненно. Скоро, сказал он, не прямо сейчас и без завтрака.

К черту так к черту. Ей вот кофе точно не помешает, особенно со вчерашним печеньем. Шаги тети Лены слышно издалека, и Саша достает из шкафчика не пару штук, как планировала, а всю тарелку — лучше так, чем не угадать, сколько ей захочется.

— С днем рождения, — пропевает тетя Лена, в кухню входя, голос ее сонный еще. Странно, что она не единственная проснулась, время раннее, и старшим Букиным никуда не надо. Уезжают они только завтра рано утром, оставляя их на три с половиной недели одних. Гастроли в этом году как раз между их днями рождения, ее и Вани, и дядя Андрей смеялся, мол, как раз оба отпразднуют. Лицо ее серьезнеет сразу же, как они встречаются взглядами. — Что случилось?

— Кошмар приснился, — Саша плечами передергивает, мол, ничего такого. Взгляд тети Лены цепкий и пронзительный.

— А кроме?

— А кроме, — вздыхает она, губы на момент сжимает, чтобы не скривиться болезненно, — Ваня уехал. Сказал передать, что будет вечером. Не позавтракал. Где завтракать будет, понятия не имею.

— Он большой мальчик, — тетя Лена тоже губы сжимает, но недовольно. Чем она так недовольна, неизвестно. — Сам справится. Не переживай так за него.

В ее объятиях тепло и уютно. Совсем как в маминых было в раннем детстве, до того, как она стала странной, совсем как в них же сейчас, когда они снова нашли общий язык. Во рту привкус яблочно-коричный чужой магии, и так правда лучше. Так правда легче.

— Нальешь мне кофе? — просит тетя Лена, когда отпускает ее из объятий. Саша кивает, отходит, чтобы еще одну чашечку достать. — Кто-нибудь сегодня придет?

— Девчонки могут заглянуть, — Саша плечами пожимает, избегает на нее смотреть. — Я никого не приглашала. Не хочу большого праздника.

— Тебе восемнадцать исполняется, а ты не хочешь большого праздника по поводу того, что тебе теперь не нужно ни на что разрешение родителей? — тетя Лена фыркает негромко, хрустит печенькой за ее спиной, звенит ложечками. — А я всегда говорила, что мне досталась самая нетипичная доча из всех возможных.