Ever since we met (СИ)

— Ну сказали, да, — соглашается она. — Ты об этом? Вань, мои родители считали меня странной. Я не удивлюсь, если у них не случилось никакой внезапной командировки, из-за которой меня пришлось везти аж в Москву, а просто они решили, что мне надо пожить в семье и пообщаться с нормальными детьми. Мама об этом говорила со своей подругой, я подслушала как-то раз. Я в Питере ни с кем не общалась, они посчитали, что в этом проблема.

— Промахнулись твои родители, — фыркает Ваня и все-таки заваливается на ее кровать звездочкой — она взвизгивает и ноги поджимает как раз вовремя, чтобы он не плюхнулся на них всем своим весом. — Не ту семью выбрали для тебя. Обратно не отдадим, так и знай.

— А ты не выглядишь недовольным тем, что обзавелся еще одним членом семьи, — заявляет она ему в ответ. Он смеется.

— Всегда мечтал о младшей сестренке, которой буду заплетать косички, отбивать от хулиганов и помогать таскать портфель. Оказывается, если жить с ведьмами, мечты сбываются. Что бы еще пожелать?

Саша смеется и кидает в него подушкой.

Бой подушками явно не входит в понятие отдыха, о котором ей Елена сказала, но так оказывается веселее. А отдохнуть можно и потом — предварительно, правда, устранив все следы побоища. Взору бдительной и заботливой матери семейства, когда она в комнате появляется, предстает ее сын, аккуратно плетущий кривые косички: Саша стоически терпит издевательства над собой, сидя поверх одеяла по-турецки. Не то чтобы ей приходилось особо терпеть, Ваня все-таки аккуратен и заботлив, будто она и правда его долгожданная сестренка.

— Издеваешься над Сашенькой, Вань? — Елена смеется, садясь рядом с ними. — Не жалко тебе ее?

— Да чего сразу издеваюсь? — возмущается он, но как-то вполголоса и не особо бурно. Саша не сразу понимает даже, в чем дело, а когда понимает, смешно становится: он настолько сосредоточен на ее волосах, что даже не может реагировать на остальное так, как обычно. — Она сама разрешила, между прочим.

— Разрешила, — подтверждает она в ответ на вопросительный взгляд. — Не знаю, что там творится у меня на голове, но это хотя бы не больно.

— Ну, все не так плохо, — признает Елена спустя пару секунд. — Тут разве что опыта не хватает, а понятие о том, что и как правильно делать, явно имеется.

— Я смотрел, как ты Сашку заплетаешь, — бурчит Ваня явно смущенно. Ну да, мальчишки в тринадцать обычно курят, прячась от родителей, и все еще дергают девочек за косички, а не наблюдают за тем, как их мамы кому-то эти самые косички плетут. Не считается это крутым. Хотя спросил бы кто Сашу, она бы ответила напрямую, что такое ей кажется намного круче — когда мальчишка не боится учиться заботиться о ком-то и не морщит нос, бросая, что это «девчачье». — Там как будто ничего такого, а на деле сложно оказывается. Тренироваться надо.

— Надо, конечно, — Елена улыбается, целует их в макушку по очереди. — Я, собственно, пришла, чтобы сказать, что мы с понедельника начнем оформлять официальное опекунство. То есть мы тебя не удочеряем, Саш, но ты будешь жить у нас до совершеннолетия, а там как захочешь. Надо будет, конечно, и тебе поучаствовать в процессе, с тобой будут из разных служб разговаривать, но я думаю, для тебя это не будет проблемой.

Ваня вовремя отпускает ее волосы — она на шею Елене кидается радостно. И не сказать, что она из тех людей, которые проявляют привязанность тактильно, но вот, сдержаться попросту не получается. И не сказать, что она плохо относится к своим родителям, но как быть, если за месяц тут она видела больше тепла и меньше равнодушия и долга, чем за всю свою короткую жизнь? Неудивительно, что ей хочется остаться.

Неудивительно, что тогда, свечи на своем запоздалом именинном торте задувая, она хотела, чтобы все оставалось так, как есть.

Интересно, то, что ее желание уже начало исполняться, имеет какое-то отношение к тому, что она ведьма?

Косички для школы ей заплетает все-таки Елена — тетя Лена, как она разрешает ее называть, и не воспользоваться этим было бы грешно. Она лучше себя чувствует после того внепланового отдыха, когда ей даже из постели запретили вылезать без особой на то необходимости, когда они с Ваней играли в шахматы часы напролет и пытались поймать друг друга на жульничестве, хотя какое жульничество в шахматах? Он ее портфель доносит до дверей класса и даже не дергается особо, когда она его коротко обнимает. Вот уж правда, чудеса творятся.

— Что, Букин, — доносится насмешливый голос Никиты из-за ее спины, — твоя подружка решила, что дружить со мной лучше, и ты быстро другую нашел? Эту малявку?

Саше кажется, если она даст волю тому урагану, который закручивается внутри нее, тут все снесет.

— Не лезь, Кацалапов, — хмуро отзывается Ваня. Она не столько даже видит, сколько чувствует по тому, как он напрягается, как Никита его задел этими словами. — Я очень не хочу ломать тебе нос.

— А по-моему, ты только что мне этим пригрозил, — фыркает Никита. — Я это запомню и припомню тебе, если ты вдруг решишь что-нибудь мне сделать.