Эверест

Какое отношение имеет роман между Рут и Джорджем к горе, к восхождению, к фотографии? Хорошо, пусть он собирался оставить этот снимок на вершине, но стоит ли так подробно останавливаться на личности Рут? Не достаточно ли краткого описания её внешности и утверждения о том, что он её безумно любил?

Нет, отвечу я, недостаточно. Точно такой же ответ дал Джон Келли Матильде, когда она спросила его, неужели подобные знания хоть как-то помогут отыскать фотографию Рут. Конечно, помогут, ответил Келли. Без них поиск фотографии теряет всякий смысл.

Идиллическая история любви великого альпиниста и прекрасной девушки характеризует его как несгибаемого человека. Если бы он был одинок, хладнокровен, жесток, он бы скорее имел право рисковать жизнью, пытаясь одолеть невозможные вершины. Но он любил и был любим, и все свои восхождения он посвящал жене. Она никогда не просила его остановиться, никогда не заставляла остаться внизу. Она знала, что он любит её больше жизни. И что самое страшное, она знала: горы он любит ещё сильнее.

В год свадьбы грянула Великая война. Друзья Джорджа – Роберт Грейвс (да-да, тот самый знаменитый писатель, автор романа «Я, Клавдий») и Руперт Брук добровольцами ушли на фронт. Годом позже Брук заработал заражение крови и умер. Это стало переломным моментом в судьбе Мэллори – он тоже ушёл на войну. Рут рыдала и не хотела его отпускать, но Мэллори хотел защищать свою страну, и ничто не могло его остановить. И ещё – видимо, именно это послужило основным стимулом – Джорджу опостылела мирная, спокойная семейная жизнь. Он хотел приключений. К тому моменту у пары уже родилась дочь. Мэллори отнёсся к рождению малышки спокойно. Он хотел сына.

Она писала ему письма на фронт – нежные, полные любви, спокойствия и ожидания. Он отвечал, что каждое её письмо – как луч света, развевающий тьму перед его глазами. В своих письмах он обрисовывал картины артобстрелов, причём в спокойных выражениях, точно прожил под огнём всю сознательную жизнь. «Это было шумновато, – писал Мэллори. – Полевые батареи опять били над самыми нашими головами, и наиболее неприятным был шестидесятифунтовый снаряд, погасивший мою лампу ударной волной…»

Сама Рут некоторое время работала в тылу, готовя медикаменты для раненых, но когда вокруг появились, собственно, раненые, спасовала, опасаясь заразиться какой-либо инфекцией и передать её малышке Клэр.

Он приезжал на побывки, и в сентябре 1917-го у них родилась вторая дочь – Берри. Потом Мэллори ранило, он вернулся в Англию, некоторое время лежал в госпитале, затем работал в тылу, затем снова уехал на фронт. Из Франции он вернулся после войны, в 1919-м, снова начал преподавать и готовить свою альпинистскую группу к новым походам. До войны их было шестьдесят человек, после войны осталось двадцать шесть. Двадцать три альпиниста погибло, ещё одиннадцать получили травмы, исключающие восхождения.

Ещё годом позже, наконец, родился сын, которого назвали Джоном. Они были счастливы. Но Джордж Мэллори не мог находиться внизу. Его беспрерывно манили горы.

Рут была сердцем его приключений. Она знала это – и страдала. Она не могла без него, он не мог без неё, и в её честь он совершал подвиги, которых она не хотела.

На той самой фотографии она сидит к фотографу левым боком, даже чуть спиной, и оборачивается, чтобы смотреть в камеру. У неё крупные, но нежные черты лица: глаза, нос, щёки. Её густые вьющиеся волосы убраны в аккуратную причёску. Джордж всегда носил с собой этот снимок. Когда ему становилось плохо, он доставал его и смотрел в глаза своей любимой женщине. То, что он собирался оставить фотографию на вершине, говорит о многом.

Это ещё один аргумент в пользу того, что он всё-таки дошёл. Оставив снимок там, он бросил свою удачу. Без фотографии Рут он не мог вернуться с горы живым.

И он не вернулся.

Глава 3. Ирвин

На третий день французы поднялись в лагерь II, сначала взобравшись на высоту 6700 метров, затем вернувшись на 6300. Семеро не знали английского языка, поэтому Келли общался только с Матильдой и руководителем экспедиции, Жаном. Жан был достаточно дружелюбен, но всё-таки с большим удовольствием проводил время в кругу соотечественников. Шерпы тарахтели на своём языке. Келли чувствовал себя слегка не в своей тарелке, но продолжал идти.

Погода немного ухудшилась, подниматься мешал сильный ветер. На самочувствие никто не жаловался, но уже во втором лагере один из французских шерпов, Анг, почувствовал себя плохо, и его отправили вниз вместе с другим шерпом. Экспедиция сократилась до двадцати четырёх человек.

Мне сложно понять, как шерпы воспринимают восхождение. Для европейца это подвиг, а для шерпов – обыденная работа: донести груз, показать дорогу. Белый альпинист платит безумные деньги и поднимается, чтобы побывать на вершине. Шерпу вершина безразлична. Он может донести груз до штурмового лагеря на 7900 и отправиться вниз. Он выполнил свою работу, миссия окончена. Поэтому когда шерпу плохо, он говорит об этом и спускается. Геройству тут места нет.