Everything I am

Он смотрит на меня, не отрываясь, и я знаю откуда-то, что если он наклонит голову — я тоже ее наклоню, если отбросит волосы за спину — я скопирую его жест. Зрачки в зрачки — мне страшно, как перед прыжком с обрыва. А потом я понимаю, что не хочу разрывать этот странный контакт, неважно, почему.

Наверное, что-то от этого понимания отражается в моем лице, потому что Снейп меняется; у него дергается щека, почти неуловимо, но я сейчас вижу с фантастической четкостью, мне кажется, я видел бы его и без очков, и с закрытыми глазами. Я все подмечаю.

В его глазах появляется возмущение моей дерзостью и одновременно… Насмешка? Но она не смертоносна.

— Десять баллов с Гриффиндора за нарушение дисциплины и пререкания с преподавателем, мистер Поттер, — разрывает ватное беззвучие слегка вибрирующий голос.

Пререкания? Я вскидываю брови и смотрю на него… почти весело. Выдержать взгляд — означает пререкаться? Снейп отворачивается, и я успеваю заметить непонятное выражение в темных, как смола, глазах.

Сердце делает следующий удар, я вдыхаю очередную порцию кислорода… Секунда, две, три? Никто не понял. Если точнее, никто ничего не видел.

Я снова хочу улыбнуться, но торопливо прикусываю губу. Нет. Никто не должен… Хватит и того, как ошарашенно смотрит непонимающий Рон.

* * *

— Слушай, ты молодец.

— О чем ты, Гермиона?

— О Симусе, разумеется, — мы идем по тропинке к той небольшой бухте, где я однажды рассказывал им о себе.

— Не понимаю?

— Да ладно, Гарри, — она улыбается, — мне-то можешь не рассказывать, что ты здесь ни при чем. Я еще на Зельеварении все поняла, когда Рон тебе про его «несчастный случай» начал шептать.

Гермиона наклоняется, чтобы сорвать какой-то невзрачный с виду цветок, а мы с Роном потрясенно глядим на ее спину. Когда она выпрямляется, дар речи присутствует только у Рона:

— Что ты имеешь в виду?

Очень хороший вопрос.

— Я имею в виду, что Симус не натыкался в Запретном лесу ни на какого фестрала, — безмятежно говорит наша подруга, растирая шапку цветка в ладонях и с наслаждением зарываясь в них лицом. — Мм… понюхайте, как изумительно пахнет! — она вытягивает пригоршни, и мы поочередно вдыхаем запах свежей горечи. И еще почему-то моря.

— Изумительное растение, лучшее средство от мигрени, — произносит она, вновь зарываясь лицом в ладони и поднимая на нас смеющиеся глаза. Вот это да. А я считал, что никто не узнает.

Я хмурюсь, и Гермиона немедленно берет меня за руку:

— Гарри, это поняла только я, не волнуйся. Даже Рон, как видишь, не в курсе.

— Это уж точно, что Рон не в курсе, — медленно произносит тот, явно обдумывая что-то, — значит, Гарри, ты подрался с Финниганом… Так, что ли?

Я киваю: какой смысл притворяться?

— И так его разукрасил, что к нему никого не пускают? Мерлин всемогущий, как тебе это удалось?

Я пожимаю плечами:

— Сам не знаю. Он вывел меня из себя.

— Ты его что, кулаками бил? — похоже, этот пункт вызывает у Рона наибольшее потрясение.

— Конечно, а чем еще? Не камнями же, — я удивленно смотрю на него.

— Но… есть же палочка!

Точно. Волшебная палочка. Магическая дуэль. Мне и в голову не пришло.

— Рон, — говорит Гермиона сердито, — ты забыл, что дуэли в стенах школы запрещены? На их стычку сбежалось бы ползамка, причем это были бы сплошь преподаватели!

— Да… точно… — видимо, Рон представляет себе лицо МакГонагалл, потому что морщится.

— А потом, — вношу я свою лепту в диалог, — я, Рон, среди магглов вырос. У меня рефлексы магическими до конца никогда не станут. Кулаками оно как-то эмоциональнее получается, особенно когда тебе… яйца прищемят.

Несколько секунд Рон оторопело смотрит на меня, а потом сгибается пополам от хохота:

— Так вот почему ты так ржал на Зельеварении!

— Ага.

Теперь мы смеемся все вместе. Когда нам удается дойти до бухты, нас шатает от изнеможения.

Я смотрю на стальные воды озера, и мне приходит в голову, что в прошлый раз они казались мне куда более мрачными. И холодными. Наверное, теперь я мог бы даже искупаться.

Странное у меня ощущение — словно свалилась со спины тяжелая ноша, заставлявшая сутулиться; плечи распрямились. Мне давно не было так легко — неужели дело только в том, что я кулачным методом донес до Финнигана мнение о его высказываниях?

Мне не хочется копаться в себе. Я откидываюсь на спину, наслаждаясь ощущением тепла, исходящего от прогревшегося за день валуна, и закрываю глаза.

— Гарри, — говорит Гермиона сбивчиво несколько минут спустя, — а как твои занятия со Снейпом?

Я почти лениво поднимаю ресницы и смотрю на нее: щеки раскраснелись, глаза блестят. Наверное, они целовались — Рон отводит лицо, когда я бросаю на него взгляд, и ухмыляется.

— Нормально, — я почти искренен, — Снейп говорит, что у меня есть потенциальные способности. Может, в следующий раз мне удастся не допустить Волдеморта в свое сознание.

Во всяком случае, очень хочется в это верить.

— А когда у тебя с ним следующая встреча?

Хорошо сказано. Встреча… Не занятия, не уроки — встречи, на которых он ведет себя не так, как в классе. Не так, как я привык за шесть лет. Хотя в чем отличие?..

— Завтра.