Евгений Иванович Якушкин (1826—1905)

Выстоять и сохранить веру в свои силы помогла Евгению Ивановичу и его жена Елена Густавовна. Она была настоящим другом, поддерживавшим его в тяжелые минуты. В условиях провинциальной жизни, да еще при замкнутости Якушкина и нежелании общаться с местными чиновниками, это имело огромное значение. Сыновья Евгения Ивановича также выросли его единомышленниками. Атмосфера якушкинской семьи была стойким противовесом темному царству провинциальной жизни, наполненной, по выражению Писарева, всеми «миловидными продуктами и остатками крепостного права».

Итак, Якушкин продолжал служить и остался на всю жизнь в Ярославле. Письма Евгения Ивановича к друзьям свидетельствуют о том, что в начале 60-х гг. он надеялся на более кардинальные перемены (эти ожидания также разделялись многими в России). Вспомним хотя бы приведенное выше письмо его к Ефремову, в котором он сетует на то, что народ выказывает только упорство, не больше. Без сомнения, он ждал иного, тем более видя, что народ «терпит во многих отношениях больше прежнего». Да, он мечтал об ином… Но убедившись, что до революции далеко, он решил работать и приносить посильную пользу этому народу, который еще не умеет постоять за свои интересы. Конечно, он идеализировал общину и «коммунистические инстинкты» русского мужика, но это уже общая трагедия демократов 60-х и народников 70-х гг.

Б. П. Козьмин, опубликовавший в свое время письмо В. И. Касаткина к Якушкину, в котором тот рекомендовал ему едущего в Ярославль А. А. Слепцова, высказал предположение, что «Е. И. Якушкин отнесся сочувственно к миссии Слепцова и согласился примкнуть к «Земле и воле»». Письмо это действительно очень любопытно. «С Новым годом и новыми надеждами, Евгений Иванович, — пишет Касаткин. — Вручитель моего и прилагаемого письма А. Н. Афанасьева — один из самых горячих участников образовавшегося в Петербурге общества для распространения нужных народу книг и учебных пособий. Общество состоит в тесной связи с журналом «Народная беседа». Имя вручителя писем — Александр Александрович Слепцов. Он едет в Ярославль и Нижний Новгород со специальной целью найти нужных обществу комиссионеров и агентов. О подробностях, цели и пр. он расскажет Вам лично. Зная, что Вы принимаете горячее участие в деле народного образования, указал ему на Вас как на человека, могущего сообщить ему нужные сведения и указания относительно их дела в Ярославской губернии. После Вашего отъезда разрыв прежнего московского кружка стал еще глубже. Теперь уже не может быть и мысли о каких бы то ни было компромиссах с партией Чичерина и К°».^{78} Далее в письме сообщается об отправке на каторгу М. Л. Михайлова, о предательстве Вс. Костомарова. Тон письма — весьма доверительный и дружеский. Общество для издания книг для народа, о котором здесь идет речь, было организовано группой землевольцев во главе с А. Д. Путятой, А. А. Слепцовым и И. А. Серно-Соловьевичем. Конечно, их доверие к Якушкину говорит о том, что его считали в какой-то мере единомышленником, но примкнул ли он в самом деле к «Земле и воле» — об этом, не имея в своем распоряжении никаких документальных данных, кроме этого письма, судить, как нам представляется, преждевременно. Предположение Б. П. Козьмина, высказанное более сорока лет тому назад и с тех пор не подкрепленное никакими доказательствами, в настоящее время в связи с усилением интереса к Е. И. Якушкину уже преподносится как доказанный факт. Так, в работе Е. И. Матхановой мы читаем, что Якушкин был «участником организации «Земля и воля».^{79} Если подобное вольное обращение с фактами еще терпимо в популярных статейках, авторы которых более всего озабочены поисками сенсаций, то в серьезном научном исследовании оно выглядит по меньшей мере неуместным. Вопрос этот достаточно серьезен и требует дополнительных разысканий. Впрочем, мы почти уверены, что поиски эти ничего не дадут. Никаких следов, никаких упоминаний о том, что Евгений Иванович вступил в первую «Землю и волю», нам ни разу не встречалось ни в печатных, ни в рукописных источниках. Но дело, конечно, не только в принадлежности к какой бы то ни было революционной организации, а и во всей совокупности деятельности данного человека. Что делал (или что мог делать) Якушкин в качестве члена «Земли и воли», живя в Ярославле да еще будучи на виду как крупный чиновник? Вряд ли он, трезвый и умный человек, рискнул бы в своем положении проводить, скажем, агитацию среди крестьян или печатать прокламации. Его вклад в освободительную борьбу выразился в ином, лежал на других путях, может быть и не столбовых, недооценивать которые мы сегодня уже не вправе.