Евгений Иванович Якушкин (1826—1905)

Евгений Иванович Якушкин был одним из первых исследователей, откликнувшихся на эту насущную потребность русского общества. В конце 60-х гг. он приступает к созданию своего капитального труда «Обычное право», выполненного в форме библиографического указателя.[7] Почему Якушкин избрал именно эту форму для пропаганды своих идей? Тому, думается, были две причины: политическая и чисто научная. Первая основывалась на относительно благоприятном в цензурном отношении положении, в котором находились библиографические труды, в особенности научно-вспомогательные. К ним цензура не так придиралась, как к статьям и книгам, полагая, что они рассчитаны на узкий круг исследователей. Даже к библиографическим работам, предназначенным для самообразования, цензура была более пли менее снисходительна. Очень показательна в этом отношении судьба вышедшего несколькими десятилетиями позже известного труда Н. А. Рубакина «Среди книг», о котором сотрудник черносотенного «Нового времени» отзывался следующим образом: «Много забот правительству дают эти социал-библиографы… Все они хитры, как талейраны: пишут библиографию, не придерешься. Нельзя же запрещать библиографию: тогда Французская академия что скажет. Изумятся англичане, возмутится Берлин. Ни для Петропавловской, ни для Шлиссельбургской крепости библиография недосягаема».^{206} То, что Якушкин сказал в своем «Обычном праве» в «невинной» форме библиографического справочника, ему никогда не удалось бы провести сквозь цензурные рогатки, будь это книга или статья. Но дело было не только в этом. Хорошо, со знанием дела составленная библиография является итогом достигнутого в данной области и руководством для дальнейших исследований, намечающим пути развития и указывающим на самые важные темы, нуждающиеся в разработке. Это возможно, разумеется, только в том идеальном случае, если автор библиографии является крупным специалистом в этой области. Якушкин был одним из виднейших знатоков обычного права, и его библиографический указатель сыграл решающую роль в дальнейшем развитии этой области знания. Об этом свидетельствуют многочисленные отклики в печати, которыми сопровождался выход в свет каждого из четырех выпусков «Обычного права».

Первый выпуск «Обычного права» был издан в Ярославле в 1875 г. Якушкин включил в него сведения о 1542 книгах и статьях из журналов и газет, т. е. практически всю литературу вопроса, изданную до 1875 г. Свой указатель Якушкин снабдил предисловием, имеющим самостоятельное научное значение. В нем он излагает основные положения обычного права, рассказывает о народных юридических и нравственных представлениях, выступая при этом с позиций убежденного атеиста и врага церковных установлений. В своем предисловии Якушкин настойчиво подчеркивает неизбежность и закономерность исторической борьбы между учением православной церкви и народными обычаями и представлениями о нравственности. Недаром именно предисловие к «Обычному нраву» заинтересовало не только исследователей, по и широкий круг прогрессивной общественности.

В январе 1876 г. Е. И. Якушкин получил письмо из Ниццы от М. Е. Салтыкова-Щедрина, который писал ему: «Вычитал я, что Вы книжку об обычном праве издали — вот бы обязали, ежели бы выслали; я бы Вам в мае все сочинения свои прислал за это, ибо я хоть умирать, но в мае в Россию приеду».^{207}Якушкин посылает Салтыкову указатель, и в ответ приходит второе письмо: «Благодарю Вас, многоуважаемый Евгений Иванович, за письмо и за книгу. Но с книгой случилось происшествие. Я с величайшим интересом начал читать вашу статью и прочитал до XXXII стр., но тут случилось препятствие. Переплетчик повторил двукратно XXV–XXXII стр. в присланном экземпляре, а в другом каком-нибудь, вероятно, вшил два раза XXXIII — ХХХХ стр., которых у меня нет: так я и не мог ничего узнать о народных взглядах на преступление».^{208}

А изложение этих взглядов Якушкиным действительно заслуживает внимания. «Совершенно другое отношение, — пишет он, — имеет народ к содержащимся в тюрьмах и осужденным в ссылку. Не чувство отвращения или презрения внушают они ему, но чувство глубокой жалости. Взгляд на преступника как на жертву обстоятельств распространен повсеместно в народе. Этот взгляд, исполненный глубокой справедливости, делает возможною жизнь тем преступникам, которые из острогов и арестантских рот возвращаются в свои общества. На образование его, вероятно, имели большое влияние недостатки суда и тягость крепостного права, в силу которого остроги наполнялись людьми, ссылаемыми в Сибирь по воле помещиков».