Евгений Мартынов. Белокрылый полёт

…Как чудесно серебрится речка на солнце, вбирая в себя божественную энергию лесных родников! Как красиво к ней бегут, словно парят, лани, жаждая испить животворной влаги! Как стремителен и азартен бросок тигра, хватающего за горло свою, на миг зазевавшуюся жертву! Как отважен и ловок молодой охотник, поражающий почти непобедимого хищника и делающий из его огненной шкуры прекрасную шубу для своей возлюбленной! Как очаровательна в этой шубе его возлюбленная, изменяющая охотнику с красивым состоятельным мужчиной! Как счастлив состоятельный мужчина, оттого что его жена (бывшая возлюбленная охотника) рожает ему чудо-сына, ибо мужчина и не подозревает, что это не его сын, а охотника! Как быстро вырастает мальчик, не понимающий, отчего ему так ненавистны отец, мать и весь их состоятельный мир! Но зато как юноша счастлив, убегая из дому, чтобы любоваться рекой, сверкающей на солнце, из которой грациозные лани пьют воду! И только об одном он готов молить Бога, умиляясь речной благодатью: чтобы не стало в мире страшных тигров и бездушных охотников, способных нарушить эту идиллию! Ведь юноша не знает (и, возможно, никогда не узнает) главного: не будь в этой незримой причинно-следственной цепочке событий тигра и охотника, он сам не появился бы на белый свет и не вкусил его красоты! Земной Красоты, рождённой Космической Гармонией и на этой же Гармонии держащейся…

Кода

– Приветик! Как там делишки? Что новенького?.. – вдруг с дуновением ветерка прорезал мой слух – или память – родной Женин голос. Именно так чаще всего начинались наши телефонные разговоры с братом. Да и заканчивались они почти одинаково, примерно такими словами:

– Ну ладненько, созвонимся ещё! Главное, помни: всё что ни делается – всё к лучшему! Даст бог, прорвёмся!..

Эх, Женик-Женик!.. Да куда мы, чёрт нас подери, денемся?.. Конечно, конечно же прорвёмся!..

Эпилог «Я ещё вернусь!..»

На ветру, на ветру
Облетело деревце!
Всё у нас позади,
Даже и не верится!..

Да… Совсем как в стихах Михаила Танича из песни «А любовь права!». Почти весь наш путь позади, книжное повествование близится к концу. Даже и не верится в это.

А память и обстоятельства дня сегодняшнего снова и снова возвращают меня в осень 1990 года: так давно и словно совсем недавно была она! Дождливая, горькая, рубежная осень 1990-го…

Дома, у любимого рояля

Вечер памяти Евгения Мартынова.

Государственный центральный концертный зал «Россия»

…Как и положено по обычаю, в течение сорока дней после кончины все Женины вещи и, в том числе, ноты никто не трогал. На рояльном пюпитре стояли клавиры песен, нотная тетрадь, стихи. Рядом, как всегда, лежали карандаш, резинка, шариковая ручка. Самый верхний листок из стопки бумаг, находившихся на пюпитре, все эти дни глядел на нас оптимистичной, до боли жизнеутверждающей надписью «Спасибо, песня!», тогда воспринимавшейся почти как злая насмешка судьбы. Во всяком случае, данная риторика, попадаясь на наши глаза, только усугубляла тяжёлое эмоциональное состояние и была словно не к месту, не ко времени, не к мыслям и не к чувствам. Это были стихи Николая Доризо, написанные рукой автора, которые брат собирался положить на музыку и к которым он осторожно «пристреливался», вживаясь в материал. Родилась ли в душе композитора искомая мелодия – теперь уже мы никогда не узнаем. Но стихи, тронувшие его сердце – и довольно символичные, – я приведу полностью, как имеющие к Мартынову непосредственное отношение:

Спасибо, песня, что во мне
Ты зазвучала
И что со мной наедине
Была сначала,
За то, что я не безголос,
Что волей зова
Мне самым первым довелось
Петь твоё слово.
Да, мне гордиться не грешно,
Могу гордиться
Тем, что мне было суждено
С тобой родиться.
Мою любовь к тебе прими
Не ради славы.
Ведь ты роднишь меня с людьми
Моей державы.
Ты к ним без стука входишь в дом
Со мною вместе.
За всех друзей в краю любом
Спасибо, песня!