Евгений Онегин. Драматические произведения. Романы. Повести

Глубоко правдивы и обрисованы с большим и подлинным сочувствием, лишенным и тени ложной карамзинской «чувствительности», образы крепостных крестьян, особенно фигура кузнеца Архипа. Жестоко расправившись с приказными, Архип с опасностью для жизни выносит из огня беспомощную кошку. Образом кузнеца Архипа великий художник-реалист возражает не только реакционным ненавистникам народа — крестьянства, но словно бы отвечает и себе самому на те опасения «русского бунта, бессмысленного и беспощадного», которые были свойственны ему как политическому мыслителю.

Особое место среди прозаических произведений Пушкина 30-х годов занимает небольшая по объему, но насыщенная глубоким социально-историческим смыслом повесть «Пиковая дама» (1833). В образе главного действующего лица, Германна, с его «профилем Наполеона, а душой Мефистофеля», Пушкин создал тип того нового, буржуазного «героя» — хищника-стяжателя, который стал возникать в это время в русской действительности. «Деньги, вот чего алкала его душа!» — с горечью восклицает разгадавшая Германна Лиза. Человек «сильных страстей и огненного воображения», Германн скрытен, честолюбив, азартен в душе, но расчетлив и бережлив почти до скупости. Ради достижения богатства он готов на все: и увлечь молодую девушку, которую на самом деле не любит, и стать любовником восьмидесятилетней старухи, и даже пойти на преступление. С графической четкостью рисунка даны и остальные образы повести: старой графини, которая была прямо срисована Пушкиным с одной из титулованных старух николаевского двора, и «бедной воспитанницы» Лизы, легкомысленно-беспечного гвардейца Томского и игрока Чекалинского. Описание игры в доме Чекалинского по своему строго эпическому тону и одновременно глубочайшему внутреннему драматизму принадлежит к числу самых замечательных страниц русской повествовательной прозы.

Вообще «Пиковая дама» представляет собой одно из чудес пушкинского искусства. Умение «писать просто, коротко и ясно», проявившееся с такой силой уже в «Повестях Белкина», в «Пиковой даме» достигает еще большего совершенства. Воплощая свой замысел, Пушкин идет прямым путем, ни на минуту — под влиянием внезапных наплывов чувств, капризной игры творческого воображения, — не сходя с него в сторону. Увлекательность фабулы, живость созданных образов, стройность композиции, мастерство повествования, необыкновенно изящного в своей простоте и вместе с тем проникнутого тончайшей иронией, — все это делает «Пиковую даму» одним из лучших образцов новеллы в мировой литературе.

В 30-е годы в связи с резко усилившимися крестьянскими волнениями, в которых современники готовы были видеть начало «новой пугачевщины», Пушкин настойчиво обращается к теме крестьянского восстания. Этой темы он касается в планах продолжения «Истории села Горюхина», видное место занимает она в «Дубровском».

Во весь рост ставится эта тема в последнем большом законченном творении Пушкина «Капитанская дочка».

Задумав повесть-роман из времени крестьянской войны 70-х годов XVIII века, Пушкин отправляется на места, где происходили события, — в Оренбургские степи, в Поволжье, знакомится с природой и бытом края, осматривает поля сражений, расспрашивает стариков очевидцев, собирает изустные рассказы и предания о Пугачеве. По добытым им архивным материалам и первоисточникам он тщательно и пытливо изучает интересующую его эпоху. О серьезности и основательности этого изучения свидетельствует специально-исторический труд, предварительно осуществленный Пушкиным и имевший для своего времени важное научное значение, — «История Пугачева» (1833–1834), названная по требованию Николая I «Историей Пугачевского бунта». И только после того, как исторический материал был Пушкиным совершенно освоен, а «История» написана и опубликована, он приступает к реализации издавна вынашиваемого замысла своего романа. В отличие от Вальтера Скотта и в особенности его многочисленных подражателей, включавших в свои произведения немало внефабульного историкоархеологического материала, в «Капитанской дочке» собственно исторический материал нигде не разрывает художественной ткани повествования, полностью творчески переплавлен.