Евгений Онегин. Драматические произведения. Романы. Повести

Интерес к людям и явлениям «стороннего мира» ни в какой мере не ослабляли пристального внимания Пушкина к русской действительности. Одновременно с завершением «Скупого рыцаря» и «Моцарта и Сальери» было написано стихотворение «Румяный критик мой…», созданы поэма-повесть «Домик в Коломне» и две первые повести из цикла «Повестей Белкина», велась работа над «Историей села Горюхина».

В развитии русской художественной прозы основополагающее значение Пушкина, пожалуй, особенно велико. Здесь у нею почти не было предшественников. На гораздо более низком уровне по сравнению со стихами находился и прозаический литературный язык. Поэтому перед Пушкиным вставала особо важная и нелегкая задача обработки самого материала данной области словесного искусства.

Процесс становления и утверждения в творчестве Пушкина русской художественной прозы, которая стояла бы на уровне его достижений в области стиха, был начат им сравнительно поздно, в 1827 году, когда он принялся за работу над историческим романом «Арап Петра Великого».

Повествовательные произведения на темы из русской истории были у нас и до Пушкина. Но в них было весьма мало исторического. Русские люди выступали либо в патетическом облике античных героев (повесть Карамзина «Марфа Посадница»), либо наделялись сентиментальной «чувствительностью» (его же «Наталья, боярская дочь»). Не было в этих произведениях и сколько-нибудь правдивого изображения соответствующей исторической эпохи.

Пушкин несколько романтизировал облик героя — своего прадеда по матери, африканца Абрама Петровича (в романе Ибрагим) Ганнибала. Но в то же время он сумел на крайне ограниченном пространстве дать правдивую и вместе с тем необыкновенно красочную и остро выразительную картину жизни и быта Петровской эпохи — периода ломки всего старого, отжившего и создания новой русской государственности. Тут и резкие противоречия, антагонизм «старины» и «новизны» и вместе с тем сложность, неоднородность самой «новизны», заключавшей в себе наряду с добрыми семенами и зачатки дальнейших отрицательных явлений русской жизни. Последнее наглядно олицетворено в проходящих почти по всем главкам романа резко контрастных образах Ибрагима, предка поэта, и Корсакова — своего рода «предка» пушкинского графа Нулина.

В романах Вальтера Скотта Пушкина особенно привлекало умение писать о прошлых веках без ходульной напыщенности, присущей трагедиям классицизма, без «чопорности чувствительных романов» и без ложновеличавого «исторического» пафоса. Подобным, говоря словами Пушкина, «домашним образом» он начал давать историческую эпоху уже в «Борисе Годунове». Полностью так показана она в «Арапе Петра Великого». Особенно проявляется это в обрисовке самого Петра. «Шекспир, Гете, Вальтер Скотт не имеют холопского пристрастия к королям и героям», — подчеркивал Пушкин. Именно так и вырастает с самого начала перед читателями даваемая в основном через восприятие «не раба, а наперсника» — Ибрагима совсем простая, человеческая и вместе с тем в высшей степени импозантная фигура царя-преобразователя. Земное божество поэтов-одописцев XVIII века сводится Пушкиным с условных, одических «небес», ставится на «землю»; иконописный лик превращается в реальный исторический портрет «человека высокого росту, в зеленом кафтане, с глиняною трубкою во рту», который, «облокотясь на стол, читал гамбургские газеты». Простота образа Петра, намеченная уже в «Стансах» (1826) рифмами «плотник» — «работник», была одним из первых замечательных достижений Пушкина-прозаика.

Наряду с совершенно новой трактовкой образа исторического героя — Петра — такие эпизоды романа, как описание ассамблеи или обеда у боярина Ржевского, по силе исторической и художественной правды выглядели на фоне предшествовавшей и современной Пушкину литературы подлинным откровением.

Но взыскательный художник был не удовлетворен своим первым прозаическим опытом и оставил работу над ним. Многочисленные и тоже не завершенные опыты в области художественной прозы (наброски повестей, так называемого «Романа в письмах») почти непрерывно делались Пушкиным и в последующие два-три года.

Цикл «Повестей Белкина» явился первым завершенным прозаическим творением Пушкина.

Для писателя-реалиста, воссоздающего, воспроизводящего жизнь, формы повести и романа в прозе были особенно подходящими. Они привлекали Пушкина и своей гораздо большей, чем стихи, доходчивостью до самых широких читательских кругов. «Повести и романы читаются всеми и везде», — отмечал он.