Евгений Шварц. Хроника жизни

«Никакого водного транспорта нет и в ближайшее время не ожидается, — вспоминала Елена Владимировна Юнгер. — В первую очередь будут отправлены те, что ждут здесь уже несколько дней. Единственный возможный для нас транспорт — маленькое старое судно, без всяких удобств, если оно ещё вернется в Баку. Называется это судно «Сократ»…». К вечеру следующего дня «Сократ» появился на горизонте. «Все философы обладают юмором — это единственное, что спасло бы знаменитого грека от потрясения, — продолжает Юнгер, — если бы он увидел сооружение, почему-то названное в его честь…». «Собственно, это был не пароход, а танкер, перевозивший нефть из Баку в Красноводск, — писал о судьбе театра Комедии в годы войны его актер и режиссер Г. Флоринский. — В темный тихий вечер «Сократ» отвалил от пирса и с потушенными огнями вышел в открытое море, держа курс на восток. На палубе (иных помещений для пассажиров на «Сократе» не существовало) разместилось около тысячи человек самых различных возрастов, профессий и национальностей… Через два часа стало заметно покачивать, а ещё через два часа волны уже свободно гуляли по его палубе, перекатываясь через низкие борта… Плакали дети, кричали женщины, темные силуэты мужчин суетливо носились по палубе, спасая вещи от жадной морской волны…».

Все мокрые с головы до ног. А «качка усиливается, — продолжает рассказ Елена Владимировна. — Почти все больны. Шторм достигает девяти баллов. Мокро, холодно, противно. Дети запрятаны в машинное отделение. Голые, красные от света угольной топки, они похожи на чертенят у адского котла. Несчастный «Сократ» трещит по всем швам, но героически борется со свирепым Каспием…».

И, несмотря ни на что, утром «Сократ» прибыл в Красноводск. Им отвели один из открытых кинотеатров. То есть «зал» был без крыши. На сидениях развешивали на просушку одежду, сушили, кто сумел сохранить, чай.

Конечно, у акимовцев, по сравнению с радловцами, приключений было меньше. Но судно могло не выдержать и развалиться, перевернуться и прочая. Люди могли погибнуть, потеряться. Но все, слава Богу, обошлось.

А вот Сергей Эрнестович Радлов «не выехал». Но Шварц этого не знал, как не знал и о приключениях театра Комедии.

В марте 1942 года театр Радлова получил указание Комитета по делам искусств эвакуироваться из блокадного Ленинграда. После различных мытарств театр осел в Пятигорске. Выступал и в соседних городах — в Железноводске и Кисловодске.

В начале августа немцы вошли в предгорья Кавказа. Нужно было срочно уезжать. Но гражданские узнали об этом последними, и транспорта уже никакого не было. Первая часть артистов успела уехать на машинах войсковой части, вывозящей свое имущество. Вторая должна была уехать на следующий день. Но в ночь на 8 августа у Анны Дмитриевны Радловой случился острый сердечный приступ. Ехать она не могла. А девятого в город вошли немцы. Несколько артистов, в том числе и Радловы, оказались в оккупации.

Спаслись Борис Смирнов, Владимир Чобур, Константин Злобин, Сергей Федоров и другие.

Шварц отвечает Акимову: «Дорогой Николай Павлович! У Вас было много приключений, но сидеть в Кирове, не двигаясь, — ещё более утомительно. Я мечтаю переехать в Сталинабад, встретиться с Вами и почувствовать, наконец, что люди ещё остались. Мечтаю об этом давно. Мешало одно обстоятельство — дочку со мной не отпускают, а оставлять её по некоторым причинам страшно. Почему именно — писать нет мочи. Это дела семейные, да ещё чужой семьи… Во всяком случае сидеть на месте я больше не могу. Комната у меня здесь приличная, тепло, работаю я много, ем не так много, но все-таки ем, и тем не менее просто мечтаю о побеге. Потому что иначе я погибну от умственной дистрофии.

Должен признаться Вам, что в августе (не зная, правда, ничего о Вашей судьбе) я, старый двурушник, собирался изменить Вам и уехать к Зону. Флирт этот тянется до сих пор, но к нему я не поеду. Остались ли у Вас идеи о том, чтобы осесть где-нибудь прочно на несколько лет? Не кажется ли Вам, что можно вернуться на Кавказ? Имейте в виду, что я этой идее предан всей душой. Если Вы пришлете мне вызов, то я выеду, дождавшись денег, причитающихся мне за сценарий «Далекий край», о котором уже дано соответствующее распоряжение.

Я после встречи с Вами написал ещё одну пьесу под названием «Далекий край». Вам я её не послал, потому что это пьеса для детей. Шкловский расскажет Вам, какие фокусы устраивает почта и телеграф и с каким опозданием я получил телеграммы Ваши и Юткевича. Боюсь, что дана какая-то специальная инструкция о людях с иностранной фамилией, потому что больше всего пострадала моя переписка с Зоном и Дрейденом. (Е. Л. мог бы включить в этот список и Эйхенбаума. — Е. Б.). Сейчас я переделываю «Принцессу и свинопаса». Театр Ермоловой собирается ставить эту пьесу. Не заинтересуетесь ли? Кончаю первый акт. Получается довольно гениально. БДТ уезжает в Ленинград и сам этому удивляется. Как с комнатами в Сталинабаде? Ведь без комнаты я человек бесполезный, я могу только дома писать.