Евгений Шварц. Хроника жизни

Евгений Львович — Наташе, 31 декабря 51 г.: «Дорогая моя Натешенька, только что получил твое письмо и очень обрадовался. Время идет, мне уже порядочно лет, и то, что мы живем в разных городах, меня в последнее время тревожило и огорчало. Я чувствовал, что перебраться в Москву у меня не хватит решимости. А ты в этом году была очень занята, я тоже больше обычного, а ещё и переписка наша стала разлаживаться. Я все вспоминал тебя и Андрюшу, которого в летней суете не успел рассмотреть. И все собирался в Москву. А тут, под самый Новый год пришла твоя открытка, которая очень обрадовала меня.

Конечно, это нечто вроде закона природы, чтобы дети, выросши, жили своей жизнью, но мы с тобой были всю жизнь ещё и настоящими друзьями. И не всем законам природы следует подчиняться так уж покорно. И то, что у тебя своя жизнь, ещё не причина, чтобы нам отдаляться друг от друга. Верно я говорю? Мне тебя не хватает, и я рад, что ты переедешь в Ленинград. Рад и за Олега. ЗИН производил на меня всегда хорошее, здоровое впечатление. Словом — переезжайте…

Конечно, вероятно, будут у вас трудности, пока наладится здешняя жизнь. Но к осени, я надеюсь, все наладится. Летом можно жить на даче… Самое неприятное, конечно, — это перевод в новый ВУЗ. Нельзя ли тебе кончать его заочно? Ездить в Москву сдавать экзамены и отбывать практику? Узнай! А все остальное, мне кажется, в Ленинграде устроится просто.

Я эту зиму чувствовал себя неважно. Вдруг подпрыгнуло кровяное давление, чего ещё у меня не было. Теперь — опять приблизилось к норме…

У меня такое чувство, что ты за что-то на меня сердишься? Если это так — напиши за что. Я перебираю все причины — но не нахожу подходящих. Если сердишься, то вспомни, как мы дружили всю жизнь — и не сердись. И пиши мне. И если найдется время, — позвони… Повторяю, ваш переезд для меня событие очень радостное. Катюша шлет привет…».

Евгений Львович очень хотел воссоединиться с дочерью. Наташе Ленинград тоже был роднее Москвы. Да и Олег был в аспирантуре ленинградского Зоологического института, защищал там кандидатскую. То есть причины или поводы для переезда были основательные. А ЗИН Евгения Львовича и есть Зоологический институт.

20/II 52: «Дорогая Наташенька, только что выяснилось, что Москва отложила совещание по детской литературе. На какой срок — не знаю. Во всяком случае, в феврале я у тебя не буду, что меня очень и очень огорчает… В субботу я, вероятно, буду в ЗИНовской компании. Зимину исполняется пятьдесят лет, и он собирает гостей. Там я узнаю, как дела Олега, т. к. встречу ЗИНовское начальство. Пусть он меня уважает. Жена Зимина сказала мне, что ЗИН совершил настоящий культпоход на райкинский спектакль, и все в восторге. Значит, мой авторитет в этом институте укрепился. Скажи это Олегу. Если я им буду недоволен, то буду наказывать его с помощью ЗИНовского начальства. Ты помнишь Зимина? Или мы с ним в Сталинабаде познакомились уже после твоего отъезда? Он знаком со всем ЗИНом. У него я и познакомился с ними.

С квартирой у нас ничего не вышло, дочка. Пока ты ехала, я пережил один из самых неприятных моментов моей жизни. Не в квартире дело. Мне вовсе не хотелось переезжать. А дело в том, что я, не желая этого, вмешался в самое отвратительное дело — в квартирную склоку. Но это уже забывается…

Береги себя, доченька. Поцелуй Андрюшу и Олега. Нине Владимировне кланяйся. Если будет время, позвони… Целую тебя. Твой папа».

Коллега Олега, энтомолог Леонид Сергеевич Зимин был давним сталинабадским знакомцем Евгения Львовича.

— От просторного, великолепного почтамта начиналась улица, кажется, Шевченко, и по этой улице мы шли в гости — не пустое дело в те дни. Тут ещё радовались гостям, не то, что в Кирове, где встречались мы больше по делам. Первый раз позвал нас в гости Зимин, энтомолог… Занимал он квартиру в две комнаты с Сейсмическом институте… И в суровое и голодное время вдруг обнаружилось, что в этом доме гостям рады! Грех, наверное, но после блокады, черно-глинистой кировской грязи, душа просила праздника. И он состоялся вдруг. Хозяин и хозяйка глядели весело и безбоязненно. Большой стол белел и блестел рядом в комнате. И когда позвали нас к столу, оказалось, что каждому приготовлена карточка, лежала на приборе, указывала, где сидеть. И была она с акварельным рисунком, каждому — особый, значит, хозяин готовился к встрече с нами за несколько дней. От этого на душе у меня и вовсе посветлело… Встречаюсь я с ним в Ленинграде редко. Но он зовет меня в гости в торжественных случаях…

Совещание «по вопросам детской литературе» состоялось в апреле, и, судя по отчету, напечатанному «Советским искусством» (19 апреля), «ленинградский драматург Е. Шварц говорил о многолетнем опыте и традициях советского театра для детей. Главное место в его выступлении занял вопрос о сказке, имеющей большое воспитательное значение для юных зрителей, особенно зрителей младшего возраста».