Евгений Шварц. Хроника жизни

Сообщение о Вашей болезни нас очень огорчило, очень. Катерина Ивановна каждый день спускается в булочную — телефона у нас до сих пор нет, — звонит Маринке или Наде, узнает о Вашем здоровье. Мы Вас, Юрочка, любим.

Я лежу в одиночестве. Дембо решительно запретил пускать ко мне гостей. Пускают только Козинцева. Насчет рабочего сценария. Если Вам нельзя писать — попросите Таню. В моем заключении письма — большая радость. Поцелуйте от нас Таню. Она ночевала у нас в первые дни моей болезни. Никогда ей этого не забуду. Надя Кошеверова и она были главными катиными помощницами и утешительницами.

Сегодня месяц и один день, как я лежу. Стал придумывать пьесу. Комедию. Скорее даже фарс. Все действующие лица — лежат. Называется «Инфаркт задней стенки».

Целуем Вас, Юрочка. И я, и Катя. И Таню целуем. Пишите! Ваш Е. Шварц».

Маринка — это дочь Германа, Таня — его жена. А А. Г. Дембо, профессор, в ту пору врач Литфонда.

Николай Чуковский прислал свой новый роман — «Балтийское небо», рассказывающий о ленинградской блокаде. 29 сентября Шварц пишет ему:

«Дорогой Коля! Меня уложили во второй раз. Сегодня впервые за восемь недель разрешили посидеть в постели. Пользуюсь случаем и пишу.

Получил от тебя «Балтийское небо». И был тронут. И книжку прочел внимательнейшим образом. И знаешь что, Коля, — она мне понравилась. Очень понравилась, чему я обрадовался, потому что хвалить приятно. Старых друзей приятно хвалить. Имея хороший характер. Говоря коротко, твоя проза стала послушной тебе. До сих пор она чуть щетинилась и не всегда подчинялась. Не желала быть пластичной. А тут, сохраняя как бы прежний дух, вдруг послушалась. И я читал сначала, как твой знакомый, а потом, как читатель. И беспокоился за героев книги, а не автора. Что есть главное. Потом поговорим о второстепенных вещах. При встрече. Если захочется. А пока с некоторым опозданием — поздравляю и целую.

Я имею право опаздывать. В мои годы отделаться от двух инфарктов за какие-нибудь полгода — это надо уметь! Главный инфаркт я не заметил. Второй заметил. Виноват в нем я сам: не верил, что ещё болен. Слишком много ходил. Испытал болевой приступ и стал послушным. Впрочем, профессор велит быть ещё послушнее. И вот я лежу, читаю, думаю. Стыдно признаться, но инфаркт у меня не слишком большой. И, извините за выражение, на передней стенке.

Мы получили новую квартиру. Три комнаты. Очень довольны. Писал бы ещё много, но устал писать полулежа.

Марина! Я тебя обожаю и целую.

Говорил ли я тебе, Коля, что я в восторге от твоего перевода Тувима в «Новом мире». Всем читал вслух, и все хвалили.

Помни, Коля (и ты, Марина, тоже), что больным письма очень полезны.

Как Каверины? Заболоцким сегодня написал.

Катерина Ивановна целует.

Ваш Е. Шварц».

Заболоцкие письмо Шварца получили, но, прочитавши его, Николай Алексеевич, как всю свою корреспонденцию, уничтожил. Об этом уже было сказано. Зато Евгений Львович его ответ получил. Назывался он «Наставление Шварцу» (5.Х.55):

«Что я вижу? Что я слышу?
Шварц писулю написал!
Я от радости чуть дышу!
Я весьма доволен стал!
Женя, Женя! Сколь прелестно
Ты все мысли изложил!
Даже в грудке стало тесно!
Кровь закапала из жил!
Помни, Женя, — медицина
Производит шаг вперед!
Чем болезненней мужчина,
Тем ей больше и хлопот.

Нужно ей помочь старушке,
А не какать под себя,
И не пукать, как из пушки,
Эспаньолку теребя!

Это первое. Второе:
Я хотел тебе сказать,
Что ты должен на покое
Силу духа развивать.
Не теряй же время даром!
Развивайся каждый миг!
Проникать старайся с жаром
В то, во что ты не проник!
Пополняй свои познанья!
Увеличивай багаж!
Все исполнятся желанья,
Если волю напрягашь!
Вот тебе мои заветы!
Во вниманье их прими
И красуйся многи лета
Между прочими людьми!

Твой доброжелатель Н. З.»