Евгения

– И вот, гляжу я, золовка пришла, – продолжила скороговоркой Ольга. – Говорит, дескать, что соли занять. А я же вижу, что не ради этого, а чтобы вынюхать, зачем я разрядилась? – Ольга села на свободный стул напротив Григория. – Кое-как я ее вытолкала. А потом побежала в лавку, а она закрыта. Я в дом к Емельяну. Стучу. Выходит. Говорит, чего тебе? Я ему – лавку-то открой. Мне купить кое-чего надобно. Он пока пошел и открыл. Вот я купила у него окорока кусок, хлеба подового, колбасы круг, конфет немного, масла, сыра фунт, изюму фунт, две бутылки люнели и бутылку портвейна какого-то. Насилу донесла. Тяжелая корзина. А по дороге еще у Маньки огурцов малосольных попросила. Я знаю, ты любишь такие… Шла по лесу и боялась. Ты слыхал, что за несколько верст отсюда женщину зверье подрало? Говорят, какая-то росомаха в лесу завелась. Я шла, а мне все казалось, что в кустах кто-то крадется.

– Сотри это, – прервал ее Григорий.

– Что? – Ольга смотрела на него непонимающе.

Григорий встал и подошел к женщине. Большим пальцем руки он стер с ее губ розоватую помаду. Краска размазалась по белой щеке. Он взял ее за затылок и притянул к себе.

– Хватит болтать. Я этой болтовней и дома сыт по горло.

– Ты скажи, Гриша, я ведь и молчать могу, – испуганно прошептала она.

– Раздевайся, пойдем, искупнемся. Я потный весь. Надо бы освежиться. И ты со мной.

– Гришенька, чего же по ночам-то в воду лезть?

– А что такое?

– Так водяной или русалки могут на дно утащить.

Григорий отпрянул от Ольги и весело рассмеялся.

– Раздевайся живо, я тебе говорю.

Она стала послушно расстегивать пуговицы на блузке. Через несколько минут Ольга стояла в одной рубахе и переминалась с ноги на ногу. Тонкая ткань облегала шары больших грудей и круглый, немного выпуклый живот.

– Снимай и рубаху, – приказал Григорий.

– Гриша, ну как я нагая-то пойду? Совестно, а вдруг кто увидит?

– Кто? Русалки твои? Пусть видят.

Она испугано перекрестилась.

Он подошел к ней сзади и легонько подтолкнул в спину. Она оглянулась, и увидела, что Григорий тоже стоял без одежды. Широкие загорелые плечи блестели в темноте от бликов печного огня. Она скосила глаза на его спокойный пах.

– Пошли к реке. Искупнемся, а после поедим и спать.

– Как так спать, Гришенька? – лукаво спросила она и выгнула спину. – Не спать же ты ко мне приехал.

– Я на поле ехал, а не к тебе, – оборвал он ее. – Как там Орлик?

– В порядке твой Орлик, – с обидой в голосе ответила она и насупилась. – Не любишь ты меня.

– Ольга, я не умею любить. Я вы*бу тебя сегодня. Вот это я тебе точно обещаю.

Женщина вспыхнула и тоненько засмеялась.

– Пошли уж, – он потянул ее за руку.

Они спустились по ступеням крыльца. В чистом небе висел рогатый месяц, а звезды мерцали так, что заходился дух. Пахло елью и лесными цветами. По-домашнему цвиркал сверчок. Где-то в лесу ухал филин.

– Видишь, как хорошо-то! – крикнул он, и какая-то ночная птица, испугавшись его крика, взлетела над темными кустами.

– Не кричи так, – жалобно попросила Ольга. – Мне страшно. Не то прибежит еще медведь или росомаха.

– Спят они! – засмеялся он.

– Ой, всяко бывает. Не кричи…

Пройдя сквозь лесок к крутому берегу, они спустились по деревянной лестнице, ведущей к реке. Этот деревянный спуск к Оке когда-то тоже построил его отец. Возле реки Григорий стянул с Ольги рубаху и потащил женщину в воду. Она ойкала и визжала, когда он брызгал на нее водой. Потом они оба плавали, и вволю накупавшись, наконец, выбрались на берег. Он подошел к Ольге и ухватил рукой за грудь. Пальцы немного скрутили сосок. Она в остром томлении прикрыла глаза. Его рука скользнула по ее талии и перешла на живот, а после пальцы нырнули к устью чуть расставленных ног. Ольга зажмурилась от наслаждения и поддалась вперед. Он проник пальцами в сердцевину припухшего лобка.

– Ты вся течешь. Смотри, аж по ляжкам потекло. Неужто так хочешь?

Она лишь томно простонала в ответ и обняла его полными руками. Прохладные груди и живот вплотную прижались к его сильному телу. Он стал ее с жадностью целовать. Она почувствовала, как в живот уперлась сталь ожившего члена. Ольга еще теснее прильнула к нему и потерлась. Григорий застонал и, взяв ее за плечо, заставил опуститься на колени.

– Ласкай его как в прошлый раз, – попросил он. – Возьми глубоко… Так… Глубже… Да… Так, тише… – он двигал ее головой, держа рукой за волосы. А сам, согнувшись плечами, замирал от острого наслаждения и мычал. – Тише, тише. Я сейчас взорвусь. Становись быстрее задом. Я засажу тебе прямо тут.

Она с готовностью встала, как он просил, и призывно вынула спину. Он с силой вошел в нее и, придерживая за круглое бедро, стал двигаться в ней резкими толчками.

Ольга мычала и всхлипывала от наслаждения.

– Так! Так, любый мой. Сильнее! Не жалей меня. Вы*би за все те ноченьки, что я тосковала по тебе.