Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

– У Мараньона я погибла бы, – прошептала Маргарита. – О, это было ужасно!

– Верю вам, – отвечал Олимпио, – я удивлялся, как могли вы так долго терпеть.

– Сначала меня удерживало желание спасти несчастных, которых он хотел погубить.

– Вы сделали доброе дело, Маргарита, и Бог наградит вас за это!

– Потом жестокий страх, парализующий каждую мысль, каждое решение!

– Теперь вы останетесь у нас, – сказала Долорес голосом, полным глубокой любви. – О, какая радость отплатить вам за все добро, которое вы мне сделали!

Олимпио ушел в свой кабинет, оставив Маргариту на попечение своей Долорес; он не хотел медлить ни минуты. Приговор Эндемо был готов, и нужно было в следующую же ночь исполнить его, чтобы этот негодяй, считавший себя в безопасности в платье полицейского агента, не совершил новых злодейств.

Олимпио сел за свой письменный стол; лицо его было серьезно, лоб покрылся морщинами.

Он писал:

«Государыня! Нижеподписавшийся просит у вас приказания арестовать и казнить агента Мараньона, настоящее имя которого Эндемо, и который прежде выдавал себя за герцога Медина. Исполнение приказания и ответственность за него берет на себя Олимпио Агуадо».

Он сложил и запечатал письмо.

Затем написал приглашение духовнику императрицы и приказание агентам Шарлю Готту и Грилли явиться к нему около десяти часов вечера.

И эти письма он также запечатал. Потом позвонил.

Вошел преданный слуга Валентине Фигура его, прежде стройная и высокая, казалась теперь шире и внушала к себе почтение.

– Что угодно, дон Агуадо? – спросил он, остановившись около двери.

– Валентино, я дам тебе важное поручение, – начал Олимпио, – исполни точно и скоро мое приказание! Ступай в Тюильри и отдай это письмо дежурному камергеру, чтобы он его немедленно доставил императрице! Ты получишь приказ, разумеется, письменный, об аресте и казни Эндемо, называющегося Мараньоном!

– Слава Богу, – сказал Валентино, и можно было слышать, что слова эти были сказаны от всей души.

– Затем второе письмо отдай духовнику императрицы! Если он пожелает видеть приказ, то покажи ему его.

– Слушаю, дон Агуадо!

– Вот эти два письма доставь полицейским агентам – Грилли и Шарлю Готту!

При этих словах лицо Валентино, только что сиявшее радостью и удовольствием, приняло вдруг выражение недоумения.

– Значит, дон Агуадо, желаете поручить арест этим двум агентам? – спросил он.

– Нет, нет. Выслушай прежде все, что я тебе скажу. В обоих письмах ничего не говорится об аресте, так что Грилли и дядя д'Ор не знают, в чем дело. Повеления императрицы не показывай им. Я приглашаю их сюда в качестве свидетелей.

– Очень хорошо, дон Агуадо.

– Если они станут отказываться, ссылаясь на другие служебные обязанности, то скажи им три слова: «По велению императрицы»!

– Превосходно, дон Агуадо!

– Оттуда сходи на улицу Баньоле.

– Близ кладбища отца Лашез?

– Совершенно верно! В конце этой улицы стоит низенькое серое здание, отделенное от других домов длинным забором. В этом заборе ты найдешь дверь, которая приведет в обширный двор. Там спроси Гейдемана, парижского палача.

– Слушаю, дон Агуадо!

– Отдай ему приказ императрицы и скажи, что казнь совершится у него во дворе сегодня ночью. В полночь придут свидетели, духовник и преступник.

– А если Гейдеман пожелает переговорить с вами? – спросил Валентино.

– То может сюда прийти! В полночь я буду у него. С улицы Баньоле отправляйся в дом покойного маркиза Монтолона, там найдешь лакея Леона.

– Знаю его, дон Агуадо, знаю очень хорошо, – сказал Валентине исполненный радости, видя, что Олимпио доверяет ему важнейшее поручение.

– Леон решительный и сильный малый.

– И при том так же сильно ненавидит мнимого герцога, как и я, – добавил Валентино. – Стоит только сказать это имя, и он вспыхнет, как порох.

– Хорошо! Возьми Леона с собой на бульвар Bonne Nouvelle; ты знаешь дом, где живет так называемый полицейский агент Мараньон?

– Как не знать, дон Агуадо.

– Встаньте около дома и незаметно наблюдайте. Если Эндемо возвратится домой рано и уйдет с наступлением ночи, то следуйте за ним; если же он воротится домой поздно, то позаботьтесь о том, чтобы он не покидал больше дома. В одиннадцатом часу вы должны, во всяком случае, иметь его в руках, если нужно, употребите силу. Даю вам неограниченные полномочия. Если он станет сопротивляться, то свяжите его, посадите в фиакр и везите на улицу Баньоле. Три четверти двенадцатого он уже должен быть во дворе палача, где вы найдете меня. Ты все понял, Валентино?

– Все, дон Агуадо, только даст ли императрица повеление?

– Ты знаешь очень хорошо, в чем все дело, – сказал смеясь Олимпио, – будь спокоен! Ручаюсь тебе, что ты получишь приказ.

Эта уверенность окончательно успокоила Валентино; он взял все письма и немедленно приступил к исполнению возложенного на него поручения.