Евгения. Повесть-интервью

– Я никому об этом не рассказывала. Не с кем было поделиться своими мечтами, своими страхами… Однажды на паром, на котором переправлялся наш госпиталь, с неба упала бомба. Я спала в самой дальней каюте, и во время эвакуации меня там забыли. Обнаружилось это только тогда, когда медсестра, отвечающая за больных детей, пересчитала нас по головам. А судно уже тонуло! Меня спасли буквально в последние минуты… Я много лет боялась гула пролетающих самолетов. Я просыпалась от него по ночам, лежала и с замиранием сердца ждала, что сейчас бахнет… Когда я поселилась здесь, уже взрослая, я тут в магазине купила книгу, над которой ревела и по сей день реву. В ней описывается история одного мужчины, который в годы войны потерял семью. Он несколько лет разыскивал ее, но безуспешно – уже и надеяться перестал… Потом устроился работать в детский дом и там нашел своего сына. Забитого мальчика, над которым все издевались. Я на обложке этой книги написала: «Этих детей в детские дома определила война. А за что меня туда определила ты?». И почтой отправила ее матери. Угадай, что она мне ответила? Она, живущая в собственном доме, имеющая большое хозяйство: коров, которые поили ее молоком; курей, которые кормили ее яйцами! В то время как я моталась по всей стране с сотней сироток, как гастролер с труппой, укрываясь от бомбежек, и раз в сутки ела одну кашу! Она ответила: «Ты не знаешь, что такое голод! Ты не знаешь, что такое война! Поэтому не тебе мне что-то указывать!».

– М-да, – плавно протянула я. Многозначительное и в тот же час однозначное «м-да» как исчерпывающий комментарий на все, что считала из ряда вон выходящим.

– Я хотела забрать у нее эту книгу, когда приезжала к ней в гости в Новосибирск, но не нашла. Я уверена, что она ее уничтожила, чтобы ее дети от второго брака не увидели эту надпись! А ведь я никогда ее ни в чем не упрекала, пока она не начала упрекать и оскорблять меня! И немногие в курсе, что я родилась здоровой! Я из-за нее такой стала! В двухлетнем возрасте! Я была очень активным ребенком, а она, не желая возиться со мной, бросала меня на больную родственницу, от которой я и подцепила эту заразу! В итоге: я росла, а ноги нет.

– М-да, – неконтролируемо повторила я, заполнив короткую паузу.

– Мать всю жизнь считала меня бестолочью! – прикрикнула женщина, убедившись, что ее внимательно слушают. – Она мне это говорила открыто, в лицо! Когда я встревала в беседы, вот даже за обеденным столом, она мне рот затыкала. И ее второй муж этим не брезговал. Благодаря ей все относились ко мне как к малограмотной дуре! Да, я не окончила школу! У меня только семилетка, заочно. Но у меня еще и училище, как бы там ни было! Да, нет дипломов, нет никаких подтверждений. Но я выучилась! Я читала много газет, журналов, книг! Язык, слава богу, хорошо подвешен… по-разному, но по-русски! – пошутила она, прищурив глаза и лукаво улыбаясь. – Вообще, находилась я у нее в доме всегда на правах приживалки! Как совсем посторонний человек! Она же старалась скрывать меня от людей, но деваться было некуда – кому-то же нужно присматривать за ее младшими детьми. И я стала им нянькой, и они меня любили! Это уже потом у нас разладилось… Мать постаралась…

– Тетя Женя, а почему Крым? Почему вы для жизни выбрали именно Евпаторию? Вы же много где бывали?!