Эвиас

— Извини. Было тяжело расти без отца, но еще хуже было осознавать, что мой отец был мудаком. У меня есть некоторые проблемы. Поэтому мне чуждо думать об отцах в хорошем русле.

— Тебе повезло, что он не был частью твоей жизни. Мой же принимал участие в моем воспитании. Лорд Аботорус был холоден и жесток, — Эвиас подошел ближе и понизил голос: — Он ограничивал мое времяпровождение с матерью, приказывая мне обращаться к нему только по имени. В годовалом возрасте он забрал меня у матери.

Джилл попыталась понять, о чем он говорил. Жизнь Эвиаса казалась ей такой странной.

— Они развелись?

— Нет. Она жила здесь, на утесах, и живет до сих пор. Они были женаты, но жили в разных комнатах. Аботорус никогда не позволял ей выходить наружу и оставлять его одного. Я же рос в его комнате. Ей не разрешалось навещать меня. Я видел мать только во время светских мероприятий, — он облизнул губы и отвел взгляд, но затем снова посмотрел на Джилл. — Когда я стал старше, то тайком сбегал и навещал ее в то время, пока Аботорус был занят. Мать оставляла балкон своей спальни открытым, а я влетал туда, чтобы увидеть ее.

Это было так печально.

— Зачем он это делал?

— Она любила меня. А он считал это слабостью.

Джил попыталась представить такое детство и почувствовала вину перед Эвиасом.

Он прочистил горло.

— Это одни из моих лучших воспоминаний. Мне было четыре года, когда я впервые пришел к матери. Тогда во мне проснулось любопытство. Я всегда ловил ее взгляд, когда мой отец собирал клан. Но я боялся, что мама выдаст меня стражам и захочет наказать за нарушение правил. Но это было не так. Когда я понял, какая комната принадлежала ей, то прилетел и приземлился на ее балкон, а она приветствовала меня объятиями и слезами. Это был первый раз на моей памяти, когда кто-то обнял меня с нежностью, а не для боевой подготовки, чтобы доказать, что я недостаточно быстр в избегании захвата.

Джилл изучала красивое лицо Эвиаса и пыталась представить его маленьким. Мальчику, с которым она недавно познакомилась, было шесть лет. Эвиас летал уже в четыре. А ведь он был меньше ростом и хотел только поговорить с мамой.

— Конечно, она заставила меня пообещать, что я не вернусь. Мама боялась, что кто-нибудь обнаружит меня и сурово накажет. Я понимал, что она переживала не за себя, а за меня. Как же я мог не рискнуть снова увидеть ее? Время, проведенное с матерью, было единственным счастливым за все детство. Она интересовалась моей жизнью, всегда напоминая, что любит меня и как я важен для нее.

Эвиас разбивал сердце Джилл.

— Почему твой отец хотел разлучить вас?

Его улыбка погасла.

— Горгульи считают проявление эмоций слабостью. Не все, но большинство. Лорд Аботорус был очень стар, — Эвиас пожал плечами. — Он ни к кому не испытывал сочувствия, особенно к своей собственной семье. Аботорус чувствовал себя вынужденным спариться с гар-ликаном, из-за чего затаил обиду на мою мать. Это очень сильно проявилось, когда она родила меня. Я был сплошным разочарованием.

— Почему?

Он медлил с ответом.

— Сначала я не мог скрыть от него эмоции. Но я научился этому, несмотря на свой юный возраст, хотя было уже слишком поздно. В детстве он видел во мне слабость. Став старше, я не вызывал у него гордости, так как не совершал жестокие бунтарские поступки, как это делали некоторые другие парни. Это очень злило его.

Джилл замешкала.

— Боюсь спросить, но… о чем именно речь?

— В течение многих лет моим спарринг партнером был Брессор, парень моего возраста. На нашем пятнадцатом году жизни однажды ночью он покинул утесы и отправился в полет. Разведчики еще до рассвета обнаружили его в окровавленной одежде на обратном пути, — гнев исказил выражение лица Эвиаса и его тон. — Его притащили к моему отцу и заставили признаться в содеянном. Он прилетел в человеческий город, схватил женщину и убил ее.

Эта мысль привела Джилл в ужас.

— Зачем он сделал это?

Эвиас стиснул зубы.

— Женщины на утесах находятся вне пределов досягаемости и защищены. Ему было пятнадцать лет. Бессор просто хотел секса. Поэтому он похитил человека, надругался над ней и убил, чтобы скрыть место преступления. Разведчикам пришлось отправиться на поиски тела, чтобы избавиться от него и избежать нежелательных последствий. Мой отец наказал Бессора за то, что он покинул утесы без разрешения… но не за убийство или жестокое обращение с бедной женщиной. По словам Аботоруса, она была всего лишь человеком. Будто люли ничего не стоили, — голос Эвиаса стал еще более глубоким, напоминая рык. — Потом отец отвел меня в сторону и спросил, делал ли я что-нибудь подобное. Я не был больным ублюдком, который жаждал кого-то изнасиловать и убить. Но это разочаровывало его. Аботорус фактически поощрял меня однажды вечером выкинуть нечто подобное, потому что это доказало бы, что я был больше похож на него. Он лишь советовал мне быть умнее и не попадаться как в случае с Брессором.

Джилл нужно было сесть. Сначала она растерялась, а потом просто рухнула на пол. У нее не было слов.