Евино яблоко

Скоро мы окончательно замерзли и вернулись в дом, совершенно ошарашенные – трагедию бить было еще рано, но разум отказывался давать хоть какое-то объяснение происходящему. Сумочка Иры и ее болоньевая куртка лежали на кресле, поэтому версия, согласно которой она вдруг, не попрощавшись, уехала домой, отпадала – да и уехать-то отсюда было не на чем. Я стоял спиной к окну и пытался рассуждать вслух на эту тему, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд – сквозь стекло на меня смотрела очень большая немецкая овчарка. Она опиралась передними лапами на подоконник и стояла совершенно неподвижно. Я сказал «немецкая овчарка», потому что мы находились в цивилизованной дачной местности, и слово «волк» просто не могло прийти в голову. Все повернулись к окну, немая сцена продолжалась еще несколько секунд, потом животное беззвучно оттолкнулось от подоконника и исчезло. Мы вывалили на двор, но зверь как будто провалился сквозь землю. Хозяин дома растерянно повторял, что никогда таких, да и других собак он тут не видел. Поскольку было совершенно непонятно, что делать – ждать, уезжать, вызывать милицию, – решили попить чаю.

Еще через пару минут дверь отворилась и вошла Ира – радостная и спокойная. Она выглядела так, как будто на эти пару минут выходила покурить, и, когда мы на нее набросились, ничего не могла понять. Она утверждала, что вышла подышать ненадолго, гуляла по участку и никаких криков не слышала. Нас отпустило (жива, и слава богу!) и, как это часто бывает после нервного напряжения, потянуло на шутки. «А собака?» – коварно спросил я. «Какая собака?» – сощурилась Ира. Она не видела никакой собаки и упорно отказывалась шутить на эту тему. Но нас было уже не остановить. Когда все версии превращения девочки в собаку и наоборот были озвучены, я вдруг заметил, что Ира сильно побледнела, закусила губу и еле себя сдерживает. Чтобы сменить тему и снять напряжение, я сказал: «Ну ладно, если ты говоришь, что все это чепуха, – перекрестись на икону, и дело с концом!» У хозяина действительно висело на стене несколько икон. «Да пожалуйста!» – ответила Ира, быстро подошла к иконам и резким движением перекрестилась. Левая рука у нее при этом находилась в кармане. Не знаю, что меня дернуло схватить эту руку и вырвать ее из кармана. Пальцы были сложены в кукиш.

Дальше происходило следующее. Ира отвернулась лицом к стене и совершенно чужим голосом потребовала немедленно отвезти ее в город. Шутки кончились. Мы имели дело с чем-то нам неведомым и неподвластным. Мы наспех попрощались с хозяином, всю дорогу Ира смотрела в окно, закрыв от нас лицо, не проронила ни слова (да и обращаться к ней было страшновато), на Окружной попросила остановиться и выскочила, хлопнув дверью.

Больше я ее не видел.

Подушкино, 2001

Они и мы

Представьте себе: много лет подряд вы дважды в день пробегали мимо старинного покосившегося особнячка с темными немытыми окнами и заколоченным входом. И вдруг – чудо: особнячок поправили, отремонтировали, отмыли, окна его чисто сияют, а табличка у входа говорит о том, что отныне домик этот принадлежит некой частной компании или, не дай бог, частному лицу, и стоит он теперь на вашей улице красавец красавцем. И вот тут вы чувствуете, как в глубине души у вас поднимается волна праведного гнева: как же так? Пересмотреть результаты грабительской приватизации!

Послушайте. Этот дом не стал вашим и не был вашим (вы же никогда не воспринимали буквально слова песни «И все вокруг советское, и все вокруг мое!» – вы же не совсем идиот, верно?). Так вот: единственное, что изменилось для вас, – он из развалюхи превратился в украшение города и сейчас радует вам глаз. Недовольны? Хорошо – если он вам так нужен, вы в принципе можете сегодня его купить. Если новый хозяин не против, цена реальна, а у вас есть деньги. Опять плохо?

Разруха-то в головах.

Ладно, другая ситуация. Вот вы едете по трассе в полном соответствии с установленным законом скоростным режимом, и вдруг, сдувая вас с дороги, мимо с космической скоростью пролетает лихач и уносится за горизонт – навстречу неизбежному. Ваши действия? Предупредите дорожно-патрульную службу? Да вы что, с ума сошли? Это же называется «настучать»!

А знаете, почему? Потому что в силу специфических особенностей истории нашей страны население четко делит себя на две категории: это «мы» (ну, то есть все мы) и «они» – то есть государство с подвластными ему силовыми структурами. И «они» вполне могут посадить «нас». Любого. Мы «их» – нет. Так что это же кто-то из «нас» проехал. А чего, молодец, не бздит. Как же можно своих-то сдавать? Ну а если это был кто-то из «них» – так им можно.

Знаете, ни в одной стране мира я не наблюдал такого забавно расщепленного сознания. Нет, там тоже есть «мы» и «они». Мы – это законопослушные граждане, а они – это преступники, нарушающие закон. И неважно, чем человек при этом занимается. Нет, важно: если он полицейский и он нарушил закон, которому призван служить, – он будет наказан строже. У нас наоборот, верно?