Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон

Эспехо потерпел неудачу в своей попытке заставить забастовщиков избрать новых руководителей профсоюзов. После новогодних праздников положение осложнилось до предела. Поскольку железнодорожников не остановили подарки Эвиты, власти решили применить силу. На помощь была призвана армия…

3

Хуан Дуарте с давних пор занимает должность секретаря президента Перона. По поручению сестры он наблюдает за Пероном, когда рядом нет Эвиты, бдительно следящей за маниакальными мегаизлишествами супруга. Когда Эвита устает от своей благотворительности, регулярной, как ежедневная гимнастика, когда она измотана контролем за олимпийскими жестами и великодушием диктатора, которому она постоянно внушает волю к победе, тогда она находит убежище в обществе своего брата Хуана.

Хуан похож на тех мужчин, которых она ценит и которые в изобилии ее окружают. Как правило, это сильные, властные с виду люди, но ими можно вертеть, как заблагорассудится, потому что на самом деле они слабы и пусты.

Обняв брата за шею, Эвита мечтательно шепчет:

— Неважно, если иной раз обо мне говорят плохо… Только дети меня и любят…

Она не упускает случая поцеловать детишек, которые постоянно вертятся у нее под ногами. Эва гладит детей по головкам, ее бриллианты часто запутываются в их волосах, и она терпеливо высвобождает свои кольца с помощью гребешка. Именно она провела закон, дающий незаконнорожденным детям равные права с законнорожденными в получении наследства, и закон, жестоко преследующий отцов семейств, производящих на свет детей на стороне.

— Давай, — говорит она, — съездим в деревню.

Эвита хочет увидеть своих сирот, убеждая себя в том, что они видят в ней мать, женщину. В своей новехонькой чистенькой деревне она чувствует себя как дома. Эвита создала грандиозную декорацию для своей, без сомнения, самой патетической роли. При этом ей кажется, что у нее именно такое сердце, какое полыхало на полотнищах, посвященных мадонне Чивилькоя. Эти полотнища носили в церковных процессиях в ее родных местах, когда вдруг все вокруг исчезало — дороги и дома, а оставалось лишь сердце, трепещущее под порывами ветра. В свою деревню Эвита отправляется, взяв с собой скептиков.

— Раньше, — говорит она, — в Аргентине для сирот существовали лишь ледяные казармы. Дети жили там с трехлетнего возраста, имея лишь знамя над головой да форму на плечах. А посмотрите-ка сюда…

Здесь действительно есть прекрасные куклы и плюшевые медведи в изголовьях белоснежных кроваток. Дети далеко на лугу и, кажется, ни к чему не прикасались. В раковинах сухо, сады полны цветов, качаются пустые качели. О детях рассуждают, им курят фимиам, но смотрят на них издалека. Похоже, эта образцовая деревня для брошенных детей — сосуд, заполненный одной Эвитой.

Она резко поворачивается к брату, и слезы закипают у нее в глазах.

— Хотя бы об этом «Ла Прэнса» должна написать… Преступление:, что они не говорят об этом…

Светлые волосы Эвиты зачесаны назад, она порывисто кладет руку на шиньон, словно так может успокоить сердцебиение. Два-три волоска отливают черным. Не поддаются окраске.

Печаль гнетет Эвиту.

— Они унаследуют все это после моей смерти, — шепчет она.

Драгоценные камни, сверкающие у нее на пальцах, тоже обещаны в наследство ее подопечным. И вдруг молодая Эвита становится похожей на старух Чивилькоя. Каждый день они обещали наследство тем, кто проходил мимо их порога, в надежде получить улыбку ребенка, каплю заинтересованности, небольшую услугу. Они обещали сказочный подарок в обмен на пятиминутный разговор, который отвлек бы их от ужасного одиночества, но когда жадная когорта дожидалась оглашения завещания одной из таких старушек, то ни для кого ничего не обнаруживалось, кроме гадкого воспоминания о неуверенной улыбке беззубого рта. Так и молодая Эвита постоянно обещает наследство всем на свете…

Но вот она берет себя в руки. Теперь ей больше не нужен Хуан Дуарте. Момент слабости, умиления прошел. Эве снова нужна толпа, ее единственная стихия, единственное достояние. Толпа, которая прикасается к ней, возрождает ее, пронизывает ее, внушает надежду на то, что след от нее останется в будущем. От народа исходят волны экстаза. Эвита спешит предложить чашку шоколада старикам, одежду из Америки детям Росарио. Только она что-то дает в этой стране.

В Каса Росада супругу президента ждут американские журналисты. Спасенная от меланхолии Эвита приезжает на встречу в машине брата. Она старается найти красивые ответы на вопросы, которыми ее осаждают журналисты. Это усилие держит Эвиту в таком напряжении, что она цепенеет, будто уже зажата между ледяными страницами истории. По-детски бросает пламенный взгляд на украшения журналисток и, неожиданно расслабившись, спрашивает приглушенным голосом:

— Какая прическа, если судить по моим фотографиям, идет мне больше всего?

4

Неожиданно Эвита и Хуан Перон объединяются в одном стремлении: уничтожить аргентинскую газету «Да Прэнса».