Эвита. Женщина с хлыстом

Может показаться странным, что Перон так легко позволял ей вмешиваться в дела страны, однако следует помнить о той роли, которую она сыграла совсем недавно в октябрьском кризисе, – Перон получил свой пост во многом благодаря ей, а она была не из тех, кто дал бы ему уклониться от оплаты подобного долга. Более того, пробивая себе путь в правительство через армию посредством ударов и контрударов, Перон лучше других знал, как мало у него поводов полагаться на своих товарищей-офицеров. Эва была единственным человеком, которому Перон мог доверять, и, даже если его увлеченность ею стала потихоньку слабеть, хотя никаких явных признаков этого не наблюдалось, он знал, что она не изменит ему до тех пор, пока ее карьера связана с его собственной, а с момента заключения брака разорвать их узы могла лишь смерть одного из них. Перон не делал ничего, чтобы охладить пыл Эвы, более того, он частенько отсылал к ней профсоюзных делегатов, которые являлись к нему за поддержкой, и настаивал на том, чтобы всякий сановник относился к ней с тем же уважением, что и к нему самому. Может быть, какое-то неясное ощущение собственной униженности, присутствовавшее в его личных взаимоотношениях с женой, заставляло его находить удовлетворение в том, чтобы принуждать сенаторов, депутатов и губернаторов провинций пресмыкаться перед ней. Конечно же он ничуть не испытывал смущения за свой необычный брак. Он со всей очевидностью гордился Эвой, порой с оттенком викторианского самодовольства, словно бы он считал себя «головой», а ее – «шеей». Он был достаточно проницателен, чтобы понимать, насколько Эва полезна ему, но похоже, закрывал глаза на то, с какой скоростью распространяется ее все возрастающее влияние. Он не был совершенно свободен от национальной убежденности в превосходстве мужчины над женщиной, а осознание того, что она использует его, нанесло бы слишком болезненный удар его мужскому самолюбию.

Окончательным доказательством его доверия Эве стало то, что свой пост в Секретариате труда и социального обеспечения он как бы отдал ей. Вспомним, что Перон сам сделал его ключевым постом в правительстве. Официально руководителем секретариата стал Хосе Мария Фрейре, и, возможно, сама Эва предложила его кандидатуру – Фрейре во всем ее слушался, а, имея кабинет в том же здании, ей не составляло труда приглядывать за ним. В своей книге Эва с ангельской серьезностью утверждает, что она предпочла перенести свой кабинет в Секретариат труда и социального обеспечения, чтобы постоянно близко соприкасаться с проблемами бедных. Этот кабинет ей выделили под мнимым предлогом: якобы для того, чтобы заниматься социальными пособиями; она не заняла и никогда не занимала никакой официальной должности и не расписывалась в платежной ведомости, но на деле получила пост министра труда и сохранила его за собой до конца. Это – превосходный пример того, как Эва сумела постепенно завоевать главенствующую позицию в стране, где женщины даже не имели права голоса и ни в коей мере не могли претендовать на то, чтобы пробиться в эшелоны власти.