Евнухи в Византии

В настоящей главе будут рассмотрены те образы и определения евнухов, которые встречаются в поздней Римской и Византийской империи. Они могут сильно различаться: евнухи могли представляться как крайне вероломные и как весьма преданные, как сексуально развращенные и как изначально чистые существа.

Проблемы гендера отражаются и в вопросе об идентичности евнухов: в частности, высказывалось мнение, что они не были ни мужчинами, ни женщинами. Недавно Кэтрин Рингроуз предположила, что в Византийской империи произошел сдвиг в восприятии евнухов благодаря появлению у них позитивной идентичности третьего пола[796].

Настоящая глава будет посвящена преимущественно рассмотрению этой точки зрения, а также предположению, что, на самом деле, нормой оставалось сосуществование у них множественных идентичностей.

Другие исследуемые в ней темы – случаи создания евнухами собственной идентичности, а также реакции невизантийцев на евнухов в империи и их вписывание в образ самой Византии.

Позднеантичный враждебный взгляд на евнухов

Позднеантичные источники, особенно IV века, печально известны своей враждебностью по отношению к евнухам[797]. Особое их внимание привлекают придворные евнухи. Главный спальничий Евсевий – доминирующая фигура в рассказе Аммиана Марцеллина о царствовании Констанция II и образец дурного влияния на императора. Аммиан утверждает, что Евсевий не просто заботился об интересах Констанция, но действовал в собственных интересах, увеличивая свои богатство и власть. Его враждебность по отношению к полководцу Урсицину была мотивирована отчасти его неутоленной алчностью, так как евнух потребовал, чтобы этот военачальник отдал ему свой дом в Антиохии, а Урсицин отказался[798]. Наказание Евсевия в царствование Юлиана рассматривается здесь как вполне справедливое[799]. Аммиан осуждает и придворных евнухов вообще: он отмечает, например, что, когда евнухи уходили с императорской службы, они избегали тех, кому причинили вред, пока занимали этот пост[800]. Могущественный главный спальничий Евтропий был объектом целенаправленной атаки в двух инвективах Клавдиана[801]. Они концентрируются на ужасном характере этого евнуха и его дурном управлении: так, он изображен одновременно суровым и скупым[802]. «История августов» также проявляет недовольство политическим влиянием придворных евнухов: она, опять же, часто жалуется на их алчность, как и на подчинение им императора[803]. Чувствуется, что сильная ненависть, которая проявляется в этих источниках по отношению к евнухам, вызвана тем, что в позднеантичный период евнухи стали постоянным атрибутом императорского двора и приобрели влияние и власть. Данная ситуация раздражала традиционную мужскую элиту, которая давала таким способом выход своему гневу на этих рабов и вольноотпущенников, действующих в сферах за рамками ожидаемых от них ролей.

Однако очевидно, что враждебность могла возникать и по отношению к евнухам вообще, а не только к тем евнухам, которые служили при дворе. Печально известное письмо Василия Кесарийского к Симплиции, по-видимому, было вызвано протестом этой знатной женщины против посвящения в клирики одного из ее рабов без ее разрешения[804]: она грозила Василию своими рабами и евнухами. В ответном письме Василия говорится о негативных качествах евнухов: они характеризуются, среди прочего, как существа завистливые, продажные, вспыльчивые, прожорливые, алчные, жестокие, ненасытные и ревнивые[805]. Так сложилось мнение о природе и характере евнухов, и оно было враждебным.