Эволюция

А вот этот долго пляшет, и кровь — толчками. Загляденье.

У Дигнуса начали трястись руки, он был близок к истерике. Но заставил себя идти дальше. Он этого хотел.

— Траур по принцессе длится две недели, — пояснил Дигнус следующему гинопосцу, стиснувшему зубы в ожидании неминуемой смерти. — Потом, если не объявится советник, мы сможем сами выбрать новую принцессу. И она примет решение о дальнейших наших действиях. Но до тех пор — хаос. Хаос правит!

Еще одна голова летит в ведро, снова кровь, кровь… Дигнус с трудом удерживается, чтобы не подставить руки под этот поток. Ему хочется умыться кровью, напиться ею. Безумие, хаос, о котором он говорит, действительно здесь.

— Однажды наши придут сюда, — говорит кто-то из оставшихся пока еще гинопосцев. — Уж они поговорят с тобой про пчелок.

— Жду с нетерпением! — пропел Дигнус.

Он довел казнь до конца. Десять ведер с кровью. Десять плавающих в крови голов. И десять обезглавленных туловищ, висящих под потолком. Маленькая и бесполезная месть за принцессу Иджави. И как же больно, как страшно от того, что мстил он — не тем. Гинопосцы истребили немало узоргов, но вот к Иджави ни один из них даже пальцем не прикоснулся. Удар нанес свой. И от этого хотелось выть.

Дигнус завыл бы, если бы не его браслет. Вибрация дернула запястье. Дигнус проследил мысленно информирующий канал и вздрогнул. Как будто вселенная услышала его и показала ответ. Программы узоргов уже неделю мониторили все возможные сети Триумвирата на предмет упоминаний Винчу Хирта, но тот словно в черную дыру канул. И вот — внезапно — он сам. Смотрит прямо в глаза, со своей всегдашней ухмылочкой.

«Официальное обращение к Ремилу Лансу, главе правительства Триумвирата», — прочитал Дигнус.

И включил воспроизведение.

Глава 13

Винчу Хирт, не мигая, смотрел на своё трехмерное изображение. Как будто смотрел в глаза сам себе — пытливо, придирчиво, не прощая ни малейшей оплошности.

Голографический Хирт улыбнулся и начал говорить. Неспешно, с легкой издевкой, как обычно, он произнес слова приветствия и продолжил:

— Насколько я вижу, в данный момент идет усиленная мобилизация, подготовка к войне с Гинопосом. Занятное зрелище. Можно бесконечно смотреть, как течет вода, горит огонь, и непуганые детишки затачивают пластиковые сабельки, собираясь атаковать танковый клин. Да, Ланс, я говорю эти слова для всех: каким бы патриотическим бредом ты ни кормил свой электорат, объективная реальность от этого не изменится. А реальность такова. Пока ты думаешь, сможешь ли противостоять Гинопосу, Гинопос считает, сколько дней им потребуется на уничтожение галактики. Понимаешь ли ты разницу, Ланс? Понимаете ли разницу вы, граждане Триумвирата? Для Гинопоса эта война — не трагедия, разбивающая жизнь на «до» и «после». Для них это — рутина. Вы утром просыпаетесь и идете в офис, а они просыпаются — и уничтожают галактику. А потом стоят у кофейного автомата и обсуждают — нет, не прошедшую «войну» — а вкус кофе и сиськи захваченных невольниц.

Голографический Хирт потянулся, хрустнул шейными позвонками и, посидев несколько секунд с закрытыми глазами, продолжил. Взгляд вновь устремился на зрителя.

— Мне глубоко безразлична судьба Триумвирата. Я прожил немало лет и видел гибель многих цивилизаций. Одной больше, одной меньше… Однако в грядущей войне у меня есть свой интерес. Это — земли, на которых могли бы жить узорги. Земли, которые в результате так называемой «войны» превратятся в радиоактивные уголья. Даже если Аргеной и весь командующий состав Гинопоса пойдут в бой пьяными в дрова, и вы умудритесь их победить, вам удастся сохранить максимум двадцать процентов нынешнего жилого пространства. Надеюсь, вы знакомы с понятием «Пиррова победа»? На реабилитацию уйдут тысячелетия. Но этих тысячелетий у вас не будет, потому что вас можно будет брать голыми руками. И вот тут на сцену выходим мы. Зеленоглазые твари. Даже если мы все пойдем в бой пьяными в дрова, победа будет обеспечена. Но мы же цивилизованные твари. Зачем нам идти в бой, когда есть старое доброе оружие массового уничтожения!

Голографический Хирт сложил руки на груди, взгляд его стал холоднее.