Эволюция Бога. Бог глазами Библии, Корана и науки

Что если бы авраамические религии действительно отказались считать себя уникальными, прониклись уважением друг к другу, и в итоге – к неавраамическим религиям? Несомненно, многие христиане, иудеи и мусульмане восприняли бы это как оскорбление их веры. Однако такое положение вещей имело бы определенное оправдание. В основе каждой веры лежит убежденность в существовании нравственного порядка, и для развития авраамической концепции Бога это было бы еще одним свидетельством существования такого порядка. Упорные притязания иудеев, христиан или мусульман на особую законность могут отчасти лишить эти религии убедительности. Как говорил Ашока в другом контексте: «Если человек превозносит свою веру и принижает другую из преданности собственной и желания прославить ее, он наносит большой ущерб своей вере»⁶.

Не безумие ли это – попытки вообразить себе день, когда авраамические религии осудят не только свои притязания на уникальность, но и притязание на уникальность авраамических религий в целом? Вообразимы ли вообще столь радикальные перемены в характере Бога? Столь радикальные перемены уже происходили, и не раз. В новой метаморфозе не было бы ничего нового.

Есть проверенная теологическая формула для отмены уникальности религий. Наиболее известны ее ассоциации с индуистами, которые, по-видимому, таким образом объединяли регионы, поклоняющиеся разным индуистским божествам. Суть в том, что все боги, как бы они ни назывались, есть проявления единой «божественной природы». Как сказано в древнем ведическом тексте: «Их называют Индра, Митра, Варуна и Агни, а также небесная прекрасная Гаруда. Истинный един, хотя мудрецы зовут его по-разному…»⁷

Эта идея также отражена, хоть и туманно, в авраамических писаниях. Как мы видели в главе 8, в Еврейской Библии Бога нередко называют «Элохим» – по-видимому, этот термин вошел в древнееврейский благодаря лингва франка, которыми пользовались далеко за пределами Израиля. Мы видели также, что некоторые исследователи считают: это слово с его международной окраской в некоторых случаях применяли в доказательство, что боги региона, в том числе Бог Израиля Яхве, – один и тот же Бог.

Если так, это помогло бы прояснить давно озадачивающее обстоятельство: две последние буквы слова «Элохим» придают ему вид существительного в множественном числе. В Библии оно иногда используется так, словно указывает на «богов» другого народа⁸. Но применительно к Богу Израиля это существительное якобы во множественном числе ведет себя так, словно его число – единственное. Возможно, эта грамматическая аномалия, как и международное происхождение слова, было способом донести идею, что разные божества по соседству с Израилем, то есть разные элохим, – на самом деле различные проявления одной и той же божественной природы.

Оказывается, слово «Элохим» очень похоже на ранние имена Бога в христианской и исламской традициях: «Элаха» в арамейском языке, на котором говорил Иисус, «Аллах» – в арабском языке Мухаммада⁹. Вероятно, это не столько совпадение, сколько, как предполагалось в главе 14, результат общих лингвистических предков: Элаха и Аллах могли унаследовать часть ДНК Элохим. В этом смысле проблески идеи божественной природы появляются в древних именах богов всех трех авраамических религий. Возможно, три религии вместе могли бы пользоваться этой идеей, чтобы гармонично сосуществовать с неавраамическими религиями, если они когда-либо продемонстрируют стойкую способность уживаться друг с другом. Но всему свое время.

Послесловие Кстати, что есть Бог?

Высшая реальность науки (с. 465) Атеист наносит ответный удар (с. 467) Ответ верующего (с. 470) • Бог – это любовь? (с. 475)

В этой книге я пользовался словом «бог» в двух смыслах. Во-первых, есть боги как персонажи истории человечества – боги дождя, боги войны, боги-творцы, многоцелевые боги (такие, как авраамический), и так далее. Эти боги существуют в головах людей и, по-видимому, больше нигде.

Но периодически я высказывал предположение, что, возможно, существует и другой, настоящий бог. Этот вопрос встал в связи с явным существованием нравственного порядка, то есть неуклонного, хоть и беспорядочного тысячелетнего расширения нравственного воображения, и того факта, что поддержание порядка в обществе зависит от дальнейшего расширения нравственного воображения, от стремления к нравственной истине. Я утверждал, что существование нравственного порядка позволяет предположить, что в каком-то смысле у человечества есть «высшее предназначение». И, вероятно, источник этого высшего предназначения и нравственного порядка, – то, что можно назвать «богом» хоть в каком-то смысле этого слова.