Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки

Или возьмем озадачивающее библейское упоминание о гневе, которым Яхве воспылал на реки и его ярость на море [374]. Чем реки и море расстроили его? Как можно обвинять воду в том, что она течет? Разве не стали бы эти отрывки более вразумительными, если бы древнееврейские слова «реки» и «море» («нахар» и «ям») были переданы как Нахар и Ям — сверхъестественные существа, с которыми Ваал сражался столь типичным для мифологии образом? [375](Вероятно, поддавшись укорам совести, переводчики NRSV нехотя признали такую возможность, сделав примечания мелким шрифтом: «или против Реки» и «или против Моря».) Аргументов в пользу мифологического перевода становится еще больше, если посмотреть, как сам Яхве появляется в этих отрывках. Он покоряет силы природы, мчась на колеснице («Ты с конями Твоими проложил путь по морю»). Он потрясает луком, внушает робость луне и солнцу «светом летающих стрел» своих и «сиянием сверкающих копьев» [376].

Два последних образа обычно воспринимают как описание молний [377], и здесь фигурирует еще один пример размывания границы между мифами язычников-хананеев и религией Древнего Израиля: Яхве не только сражается с теми же силами природы, что и Ваал, и приобретает в описании антропоморфные характеристики, как часто случалось с мифологическими богами: его описывают как мифологического бога того же самого типа, как и Ваал: бога грозы и бури. В Пс 28 Яхве — глас грома и молний: «Глас Господень над водами; Бог славы возгремел… Глас Господа высекает пламень огня» [378].

В 1936 году Г. Л. Гинзберг, преподаватель иудейской богословской семинарии, предположил, что эти стихи изначально представляли собой гимн Ваалу. Поначалу эксцентричная, теория Гинзберга распространялась в массах по мере того, как появлялись ее новые подтверждения. Так, один исследователь заменил в этом стихе все имена «Яхве» на «Ваал», и обнаружил, что количество аллитераций резко возросло [379].

Видный библеист Фрэнк Мур Кросс утверждал, что одно из ключевых событий Библии — переход Чермного моря — уходит корнями в мифологию Ваала [380]. Он отмечает, что в этом эпизоде, по сути дела, говорится о том, как море подчиняется воле Божьей — слабый отголосок победы Ваала в бою над Морем (Ям). Безусловно, мифический оттенок ощущается и в рассказе о событиях Исх 15. В этой главе (вероятно, написанной позднее) нет ничего подобного Исх 14, о которой идет речь в «Десяти заповедях» Сесила Б. Демилла; воды не просто величественно расступились по требованию Моисея, а затем вновь сомкнулись и потопили египтян. Скорее, тут явно и антропоморфно участвовал Бог, его господство над морем выглядит соразмерно ярким: «От дуновения Твоего расступились воды, влага стала, как стена» [381].

Но независимо от параллелей между эпизодом с Чермным морем и мифами о Ваале, между ними есть одно существенное отличие. Если действие мифов о Ваале происходит в сверхъестественном мире, то библейское повествование посвящено сугубо человеческойистории. Да, критическую роль в формировании этого повествования сыграло вмешательство свыше, но само действие происходило на земле. Как выражается Кросс, битвы Яхве, в отличие от типичных битв Ваала, «конкретизированы по времени и месту». «Мифический рисунок» заменен «эпическим» [382]. Отсюда и название этой авторитетной книги 1973 года — «Хананейский миф и иудейский эпос» (Canaanite Myth and Hebrew Epic).

Даже когда Яхве действует явно в мифологической манере — допустим, убивает многоглавого змея, — библейские упоминания мимолетны: единая сюжетная линия отсутствует. «Библия изобилует мифическими образами», — отмечает Марк С. Смит, однако «миф как нарратив» практически отсутствует [383]. Дефицит нарративного мифа Смит объясняет, помимо всего прочего, изьятием [384]. Он утверждает, что ближе к середине I тысячелетия до н. э. мифологические мотивы устарели; иудейские писания, созданные в то время, представляют Бога менее антропоморфным, чем ранее, а иногда как не имеющим формы [385]. Смит считает, что в этот период, когда к мифам относились неодобрительно, ранние тексты редактировали и корректировали; возможно, жрецы сочли свои представления о Яхве не согласующимися с ранними рассказами о его подвигах и решили «не сохранять их, тем самым, по сути дела, подвергая их цензуре» [386].