Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки

Я назвал его «странно» ускользающим потому, что всего одной главой ранее Библия рисует совсем другого Яхве. Илия устроил прилюдное противостояние Яхве и Ваала. Приверженцы Яхве и приверженцы Ваала приготовили для жертвоприношения по быку и призвали своих богов возжечь этих быков с небес. Какому из богов это удастся, тот и настоящий. Казалось бы, Ваалу, грозному богу бури, не составит труда полыхнуть молнией, особенно на виду у 450 его пророков. Но молнии Ваала они так и не дождались. А Яхве сумел сжечь приготовленную емужертву даже после того, как Илия велел хорошенько облить ее водой! «И ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве» [401]. Дело закрыто: народ уверовал, 450 пророков Ваала с позором закололи, Яхве восторжествовал. Он отделил Ваала от Ваала, а чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений, завершил представление дождем, коронным номером Ваала [402].

Теперь, когда Ваал был сражен, Яхве мог больше не выкаблучиваться, или, по крайней мере, не так усердствовать. Как отмечает библеист Ричард Фридман, это последний момент в Еврейской Библии, когда Бог совершает эффектное чудо на глазах у многочисленной публики [403]. И следующая глава 3 Цар являет нам нового, утонченного Яхве, бога, который «не в ветре», «не в огне», а если он и говорит, то голосом, подобным «веянию тихого ветра». Так, говорит Фрэнк Мур Кросс, начинается «новая эра» в «способах саморазоблачения» Яхве. «Громовой глас Ваала» превращается в «неразличимый шепот» Яхве [404]. Яхве, который весьма правдоподобно подражал Ваалу, чтобы затмить его, вводит в свою игру элемент возвышенности. Эль в нем — бог-председатель правления, говорящий устами пророков — пережил Ваала в нем, но лишь в возвышенной форме: впредь Яхве станет более далеким, нежели Эль, и в итоге — трансцендентным.

По крайней мере, это одно из возможных толкований. Открытым остается вопрос, в состоянии ли этот фрагмент Библии вынести столь серьезную символическую нагрузку, какую взваливают на нее современные интерпретаторы, а также входило ли в планы автора или авторов (и поздних редакторов) изобразить кардинальный переход от старомодного, укоренившегося, разжигающего пламя бога к едва уловимому, даже безмолвному, трансцендентному богу. (Даже после этого перехода к «новой эре» Яхве, обращающийся к Илии тихим голосом или не обращающийся вовсе, приносит огонь, землетрясения и раздирающий горы ветер, а не свидетельства божественной сдержанности.)

Тем не менее, что бы ни значила эта сцена, направление, в котором она указывает, — действительно дальнейшее направление развития Библии. Как отмечал Фридман в книге «Сокрытое лицо Бога», библейские описания яркого, эффектного, всегда готового вмешаться Яхве встречаются все реже по мере того, как разворачивается библейское повествование. В его начале Яхве с большей вероятностью является людям, говорит с ними, творит чудеса в присутствии многочисленных свидетелей. Ближе к концу он не так привлекает внимание; в последней книге Еврейской Библии, Книге Есфирь, нет ни одного упоминания Яхве [405].

Разумеется, порядок, в котором книги (а также главы и стихи) представлены в Библии — не тот порядок, в котором они были написаны. Но даже если мы обратимся к текстам, расставив их в порядке авторства, мы заметим тенденцию (по крайней мере, если будем придерживаться преобладающих, хотя и не бесспорных, представлений о датировке этих текстов) [406]. В ранних писаниях представлен практичный антропоморфный бог, который гуляет по саду, призывает людей, делает им одежду, любезно закрывает вход в ковчег, прежде чем дать волю смертоносному потопу, топит египтян в море (дунув духом своим). От этого бога исходит «приятный запах» сожженных жертв [407]. В более поздних писаниях мы все реже видим Бога во плоти и даже начинаем видеть его совершенно бесплотным. В главе 4 Второзакония, по-видимому, созданной в середине I тысячелетия, подчеркивается: даже когда Бог обращался к своему народу, люди «образа не видели» (и по этой причине ошибочным было бы поклоняться идолам, изготовленным «по какому бы то ни было» образу. [408])

Эволюция практичного антропоморфного божества, результатом которой стало менее навязчивое и более абстрактное божество, вряд ли протекала гладко [409]. Последняя половина I тысячелетия ознаменовалась всплеском апокалиптических текстов, насыщенных мифологическими образами; в Книге пророка Даниила Бог представлен во вполне плотском виде. («Одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна». [410]) И все же, если вдуматься, это тенденция: в I тысячелетии до н. э. наблюдался отход от антропоморфного политеизма к более абстрактному монотеизму.