Эволюция бога. Бог глазами Библии, Корана и науки

Такова общая асимметричная картина. Марк в большей степени, чем более поздние евангелисты, склонен признавать неудобные факты («для чего Ты Меня оставил?»). А когда подобные факты (например, фиаско в Назарете) фигурируют в более поздних евангелиях, они подкрепляют объяснения Марка и в некоторых случаях вносят в повествование дополнительные оправдания, которых нет у Марка. Поздние евангелия окутывают жизнь Иисуса туманом гораздо успешнее, чем это делает Марк. Шли десятилетия — 70 год н. э., 80 год н. э., 90 год н. э. — и рассказ об Иисусе становился все менее ограниченным исторической памятью и более впечатляющим.

ШЛИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ, И РАССКАЗ ОБ ИИСУСЕ СТАНОВИЛСЯ ВСЕ МЕНЕЕ ОГРАНИЧЕННЫМ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТЬЮ И БОЛЕЕ ВПЕЧАТЛЯЮЩИМ

Эта тенденция достигла кульминации в Евангелии от Иоанна, последнем из евангелий. Здесь злополучные факты, которые сочли своим долгом привести даже Матфей или Лука, проигнорированы или даже перевернуты с ног на голову. О фиаско в Назарете не упоминается, а что касается неудачи Иисуса со знамениями для фарисеев, то в Евангелии от Иоанна фарисеи раз за разом убеждаются, что Иисус способен показывать знамения и творить чудеса. Один из них восхищается: «Таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог»[747].

В сущности, ко времени написания Евангелия от Иоанна смысл и направление чудес Иисуса в общем изменились. У Марка Иисус не творит чудеса напоказ, порой даже прилагает старания, чтобы совершать их в уединении. (Ответ критикам, заметившим, что свидетелями чудес Иисуса были лишь немногие люди, помимо его последователей?) У Иоанна Иисус превращает совершение чудес в представления. Прежде чем воскресить Лазаря из мертвых — ничего подобного в других евангелиях Иисус не делал, — он говорит, что болезнь Лазаря была «к славе Божией, да прославится чрез нее Сын Божий». Более того, теперь чудеса недвусмысленно символичны. Исцеляя слепого, Иисус говорит: «Я свет миру»[748].

Довольно-таки нескромное заявление — впрочем, у Иоанна Иисус отнюдь не скромен. Ни в одном предыдущем евангелии Иисус не отождествляет себя с Богом. А у Иоанна он заявляет: «Я и Отец — одно»[749]. К тому времени христианские предания и теология развивались уже шестьдесят или семьдесят лет, они в меньшей степени, чем когда-либо, подчинялись воспоминаниям о реальном человеке Иисусе.

Все это указывает на то, что если мы намерены замахнуться на реконструкцию «исторического Иисуса» даже в самых общих чертах, начинать следует с древнейшего из евангелий — с Марка. Более многочисленные, чем в любом другом повествовании о жизни и словах Иисуса, неудобные и неприукрашенные факты в этом евангелии указывают по меньшей мере на некоторую степень достоверности.

Да приидет Царствие Твое

Каков Иисус у Марка? Прежде всего предприимчив и смел. Сразу же после того как Иоанн Креститель крестил его в водах реки Иордан, Иисус ушел в пустыню и провел там в одиночестве сорок дней. Этот эпизод выглядел бы сомнительно, но как прелюдия к карьере мессии он правдоподобен. Нам известно, что в поисках «видений» молодые коренные американцы намеренно придерживались аскезы и одиночества, а «видения» у них порой провоцировал галлюциногенный контакт со сверхъестественными существами. В Евангелии от Марка таким существом является сатана, искушения которого не заставили Иисуса отказаться от миссии.

Эта миссия была двоякой.

С одной стороны, она заключалась в том, чтобы исцелять людей, изгонять бесов и в отдельных случаях преумножать запасы провизии. В этом Иисус походил на других целителей и экзорцистов, в то время странствовавших по Палестине[750]. Вместе с тем он напоминает классического шамана из «первобытной» общины: после ученичества и благословения старшего товарища (Иоанн Креститель), а также периода аскетического уединения он набирается сил настолько, чтобы исцелять физически и психически больных[751]. Прибегал ли Иисус к ловкости рук, которой, как известно, пользовались многие реально существовавшие шаманы? (Одна научная книга об Иисусе так и называется — Jesus the Magician, «Иисус-фокусник».) Или у него просто был «дар» — допустим, успокаивать людей с болезнями, вызванными истерией, — который порождал достаточно историй успеха, чтобы его последователи могли распространять их, не преминув приукрасить? Или же его чудесные деяния целиком и полностью выдуманы его последователями в противовес широко известным случаям, когда от Иисуса требовали явить «знамения», но безуспешно?

Трудно сказать. Во всяком случае, если бы Иисус был одним из странствующих палестинских «чудотворцев», мы бы о нем никогда не узнали. Решающую роль сыграла вторая, нешаманская часть миссии Иисуса. У Марка сразу после возвращения из пустыни он идет в Галилею и проповедует приближение «Царства Божьего».