Эволюция будущего

Если естественный отбор вряд ли произведёт новый вид человека – результат, предсказанный Г. Дж. Уэллсом в романе «Машина времени» – такого же конечного результата наверняка можно достичь направленным человеческим усилием. Столь же легко, как мы выводим новые разновидности домашних животных, в наших силах населить этот мир новой человеческой расой, разновидностью или видом. Хотим ли мы следовать таким путём – это решать нашим потомкам.

Также, если стремление родителей генетически улучшить своих детей окажется общественно неприемлемым, движущей силой неестественного отбора в будущем станет преодоление старения человека. Многие из недавних исследований показывают, что старение – это не столько просто изнашивание частей тела, сколько система запрограммированного распада, во многом управляемая генетически. Весьма вероятно, что в следующем столетии генетические исследования обнаружат многочисленные гены, контролирующие многие аспекты старения, и что этими генами можно будет управлять. Продолжительность жизни одного отдельно взятого человека в пределах от одного до двух столетий – вполне достижимая цель. Но стоит ли стремиться к осуществлению этой задачи в свете прироста человеческой популяции – это уже другой вопрос.

Вот сценарий, уже выдвинутый несколькими учёными (и писателями-фантастами), который потенциально может привести к появлению нового вида человека, или, по крайней мере, новой внутривидовой разновидности. Некоторые родители позволяют генетически изменить своих нерождённых детей, чтобы улучшить их интеллект, внешность и продолжительность жизни. Давайте предположим, что эти дети настолько же умны, насколько долговечны – у них коэффициент интеллекта равен 150, и максимальный возраст – тоже 150. В отличие от нас, эти новые люди могут размножаться на протяжении восьмидесяти лет или более. Таким образом, они произведут больше детей – и, поскольку они умны и долго живут, они накапливают состояние не такими способами, как мы. Очень быстро на этих новых людей будет оказываться давление, и они будут размножаться лишь с другими представителями того же рода. Столь же быстро они станут изгоями из-за своего поведения. Благодаря возможной стихийно сложившейся географической или социальной сегрегации того или иного рода мог бы произойти дрейф генов, и, спустя достаточное время, стала бы возможной дифференциация этих форм в новый вид человека.

Дайсон среди машин

Люди больше не просто изготовители инструментов. Теперь мы ещё и изготовители машин, и не все машины, которые мы делаем, могут рассматриваться как инструменты. Наша манипуляция машинами – или их нами – это то, что создаёт самые глубокие эволюционные изменения у нашего вида с помощью, возможно, даже менее предсказуемых способов, чем наше использование генетических манипуляций. Не простые морфологические изменения, и даже не поведенческие изменения (хотя это тоже могло бы случиться), но изменения со столь же далеко идущими последствиями, как первое обволакивание одной бактерией другой, которое произвело симбиотический побочный продукт, ныне известный как эукариотическая клетка – ключ к животной жизни[62]. Является ли окончательным этапом эволюции нашего вида эволюция симбиоза с машинами? Эту перспективу обсуждали многие авторы, но в конце двадцатого века, возможно, никто не сделал этого таким запоминающимся образом, как Джордж Дайсон, особенно в его книге «Дарвин среди машин: Эволюция мирового разума» (Darwin among the Machines: The Evolution of Global Intelligence).

Подзаголовок книги Дайсона подытоживает возможные тенденции в будущем нашего вида. Но, согласно Дайсону, тот мировой разум будет не продуктом дарвиновской эволюции, действующей среди сливающихся друг с другом популяций Homo sapiens, а возникнет через сложившийся в наши дни симбиоз с машинами, которые мы строим: «Всё, что делают человеческие существа, чтобы облегчить пользование компьютерными сетями, в это же самое время, но по иным причинам, облегчает компьютерным сетям пользование человеческими существами».