Эволюция человечества

За любой сбой полагался вычет отработанных дней, а если это приводило к утрате информации — сисадам отрубали щупальца самым кощунственным способом: публично и топором. Стоило ли в таких условиях следить за мелочами? Тем более, рядом всегда есть мусорщики.

— Сколько тебе осталось, друг? — Гримаски задал привычный вопрос, прекрасно зная на него ответ: они виделись с Окто каждый день.

— Семнадцать лет, пять месяцев и восемь дней, — выпалил сисад, ни на минуту не отвлекаясь от датчиков базы данных. — Сущие пустяки.

Гримаски для попадания на Красную Тару требовалось намного больше. Его статус не позволял быстро набрать необходимые кредиты. Безусловно, Полиморф помогал их заработать, и новые выращенные способности сократили время ожидания с восьмидесяти до пятидесяти лет, но всё равно: разлука с Невери неизбежна.

Его девушка работала Анализатором на фабрике пищи. В её обязанности входило нюхать и дегустировать продукты перед отправкой в едальни и выбраковывать некачественный товар. Регулярный бракераж раздувал тела Анализаторов куда сильнее, чем повальное потребление фастфуда жителями куполов, однако никто не обращал на это внимания. Все жили мыслями о Красной Таре.

— Ты не забыл мою просьбу, друг? — спросил Гримаски.

Он на автомате чистил, протирал, подметал, убирал, стараясь не мешать Окто и не попадаться лишний раз на глаза, несмотря на мимикрию.

— Я буду показывать тебе Невеи каждый аз, когда ты попоосишь меня об этом, — прокартавил Окто, бегая по стеллажу на паучьих лапах, и для убедительности кивнул.

Гримаски расплылся в улыбке, отчего голова его распалась почти надвое, и он стал похож на квакшу. У всех жителей куполов были широкие рты: так удобнее было заглатывать бесплатный фастфуд, который выдавали на каждом углу.

— Спасибо, Окто, ты настоящий друг! — Гримаски осторожно коснулся суставчатой лапы Окто, но тот брезгливо поджал её под себя. — Ну, не буду тебе мешать! — поспешно добавил он. — Мне ещё нужно убрать в Спецприёмнике. Когда-нибудь и я…

Гримаски не договорил и выехал из цифрового зала, по-ковбойски оседлав уборочную машину. Ходить на ногах-ластах было неудобно, зато после тебя всегда оставался чистый коридор. Гримаски даже освоил специальную шаркающую походку, подглядев её у старых мусорщиков.

* * *

— Ты помнишь номер дата-центра, в котором я служу?

— Ты меня уже сто раз спрашивал об этом! — Невери обиженно надула губы и отвернулась, обдав Гримаски ароматом кунжутного семени и соуса «Терияки».

Они сидели на любимом месте: старой заброшенной свалке у южного свода купола. Отсюда открывался волшебный вид на вечерний Евротаун. Внизу кентавры загоняли стадо коров с чахлых пастбищ обратно в хлев. Гримаски в детстве тоже мечтал нарастить себе копыта, так как загонщики перебирались на Красную Тару значительно раньше: через каких-нибудь двадцать лет. Но оплатить трансплантацию семья Гримаски была не в состоянии, поэтому Хамелу досталась работа мусорщика. В общем-то, он к ней уже привык.

— Просто я хочу, чтобы ты не потерялась, когда мы… расстанемся.

— Пятнад… «шестнадцать-бис»! — не поворачиваясь, буркнула Невери.

— Видишь! — неопределённо воскликнул Гримаски и коснулся девушки четырьмя руками. — Я умру тут без тебя.

Невери быстро повернулась и тревожно взглянула на любимого. Потом сунула язык ему в рот и замерла, прикрыв маленькие глазки. Хамел обнял девушку, насколько смог дотянуться, и улыбнулся уголками рта. Шерсть на ластах встала дыбом: ему было приятно.

— Нет никаких симптомов для этого, — деловито сказала Невери, убрав язык. — Все жизненные показатели в норме… и хватит меня тискать! Я потею от твоих объятий.

— Но, милая, сегодня же последний наш день! — взволнованно ответил Хамел, нехотя выпуская Невери из рук.

— Пожалуйста, дотерпи до Красной Тары, — девушка сложила руки Хамела на его коленях. — Посмотри на моё тело: ты даже не найдёшь… — она с отвращением окинула себя взглядом.

Гримаски пошёл карминовыми пятнами. Он робко погладил толстый живот Невери, обтянутый фиолетовым комбинезоном, и прошептал:

— Обязательно дождись меня… там, на Красной Таре.

— Ты же знаешь, что оттуда я никуда не денусь, — Невери нежно провела языком по векам Хамела и быстро спрятала его обратно. — Мы сольёмся в неге сразу же, как ты получишь доступ на Красную Тару. Я обещаю.

— Пятьдесят лет… пятьдесят грёбаных лет! — патетически воскликнул Хамел и воздел руки к небу.

— Время — ничто, любовь — вечна! — откликнулась Невери и тут же скривилась: у обоих получилось фальшиво. — Отвези меня домой, милый. Я должна обнять родителей, — быстро добавила она.

Вытирая слёзы, Хамел крутанул гашетку, и они взмыли над дорогой выше положенного. Кресло тряхнуло, и Хамел поспешно выровнял курс.

— Я приду к тебе, — прошептал Гримаски и повёз любимую в последний путь.

* * *