Эволюция Гвардиолы

На одной из презентаций предыдущей книги «Пеп: конфиденциально» дружелюбный ассистент объяснил мне, что такие «кражи», с последующей творческой обработкой — нередкий случай среди людей искусства. Меня заинтересовало это утверждение, и я обратился к эксперту — Хуану Рамону Ларе, специалисту по музыке барокко. Особенно интересной оказалась история Георга Фридриха Генделя, замечательного немецкого композитора, чья оратория «Мессия» произвела фурор в 1741 году. Гендель начал учиться музыке в Италии, продолжил после возвращения в Германию, а завершал обучение уже в Англии. «Он не просто перенял иностранные музыкальные традиции, вроде французской или итальянской. Он еще и постоянно использовал мелодии и гармонии из предыдущих работ, как своих, так и чужих (Джакомо Кариссими, Алессандро Страделлы, Райнхарда Кайзера...). Да, Гендель адаптировал их и так органично включал в свои произведения, что результат был всегда лучше, чем у предшественников. Это была именно новая, «генделевская» музыка — но основанная на предшествующих идеях... Конкретно в «Мессии» Гендель не заимствовал чужого, это был скорее автоплагиат. Он взял несколько итальянских дуэтов, которые написал в молодости, и превратил их в сочинения для хора». Этот случай Лара подробно разбирает в своей книге, со ссылками на архивы.

Вспомним слова Мигеля дель Посо, которые я приводил во второй главе. Создав один шедевр, Пеп никогда не останавливался, не почивал на лаврах, а сразу переходил к работе над следующим. «Это характерная черта творческих личностей, художников. Важен сам процесс творения. Написав картину, художник теряет к ней интерес». Мысль развивает философ Хосе Антонио Марина: «Креативность базируется на прошлых наработках, но затем настает время непростых решений. Все великие художники подтверждали, что важная часть их работы состоит в отбрасывании всего лишнего, ненужного».

Слова Марины заставляют меня вспомнить о мюнхенском разговоре с близким другом Пепа — режиссером и сценаристом Давидом Труэбой. Мы болтали о Бобе Дилане и о том, как он сочинял песни. В третьей главе я уже упоминал об этой беседе, но сейчас процитирую Труэбу дальше: «Вот так Боб делал. Вставал рано утром и сразу начинал писать стихи, страницу за страницей. Множество стихов. А затем просматривал все написанное с самого начала и безжалостно сокращал — выкидывал целые куски, пока не оставалось самое главное. Он мог выкинуть половину написанного, зато в итоге получалось именно то, что он хотел сказать. В этом суть. Сначала пишем все, что придет на ум — затем выжимаем главное». Как раз об этом говорит и Марина.

«Пеп, готовясь к матчу, поступает примерно так же, — продолжает Труэба. — Он исписывает страницу за страницей, но в конце останутся только самые важные «строки». Для него это не в новинку. Еще в дубле «Барсы» он именно так и делал. Попроси его показать тебе старые записные книжки, ты сам все поймешь. Целые страницы подробнейших заметок, со всеми фактами, деталями, ошибками, удачными находками... Он словно пишет трактат по каждому матчу, а затем сам же готовит краткое резюме».

Вот он, творческий процесс Гвардиолы: «кража» идей, их усвоение, извлечение главного, применение их в новых условиях и создание собственного шедевра. Методология тренера начинается с поиска подробнейшей информации. Большая часть ее затем отправляется в мусорную корзину, но зато оставшаяся ложится в основу новой идеи.

10.2. Прагматичный романтик

«Хороший футбол — тот, который запоминается».

Роберто Фонтанарроса

В личности Гвардиолы соединились сухой прагматик и восторженный художник. У этого человека сентиментальная, творческая душа — и яростный характер бойца, который всегда хочет побеждать. Радикализм типичного «кройфисты» сплетается с определенной тевтонской эклектикой. Полузащитник, прославившийся молниеносными пасами, теперь требует от игроков «подумать, прежде чем делать передачу». Тренер, верящий в главенство идей в футболе, призывает подопечных «бегать как сумасшедшие». Ненасытный победитель, стремящийся извлекать уроки из поражений... Такое впечатление, что мы говорим о двух разных людях — один Пеп, другой Гвардиола.