Эволюция как идея

Мейен указал еще правило Кренке: будучи номогенетическим по сути, оно получено анализом различия индивидов, а это конёк дарвинизма. Внимание к популяциям необходимо и для микроэволюционного номогенеза, развиваемого в «популяционной мерономии» [Васильевы, 2009].

С иной стороны о новой картине мира пишет В. А. Брынцев [2009, с. 1130]: «Намечается новая картина мира, в которой движение, изменение, активность являются основой и идут впереди формы, функции, да и системы как таковой. Не эволюция систем, а эволюция, рождающая системы, создающая их». Нужна оговорка, что «впереди формы» эволюция не идет, коль скоро всякая новая форма укладывается в какой-нибудь рефрен, каковой задан законами формы, а не движения. Это видно на всех уровнях бытия — как в большом (Мейен: растительная и животная клетки усложнялись в эволюции параллельно) и в среднем (вавиловские ряды), так и в малом (ген антитела к данному впервые возникшему антигену конструируется параллельно в сотнях тысяч клеток в каждой из зараженных особей).

Скорее, дело в другом: форма предсуществует, хотя бы иногда, той материи, какая данную форму примет (это платонизм). Брынцев же прав в том, что простое собирается в сложное, как в ежедневном существовании, так и в эволюции, сходным образом (Иммануил Кант: «силы, какими материя движется, суть те же, какими она существует»). Притом собирается регулярно, образуя рефрены. А где видна регулярность, там наука может действовать. В частности, всякий наблюдаемый акт параллелизма можно рассматривать как элемент данной картины мира. Если мир устроен рефренно (а при его фрактальности это неизбежно), то параллелизмы должны наблюдаться во всём. Подробнее см. п. 7 («Практичная теория») книги [4–10, с. 341–345].

Хотя примеры вроде эволюции тлей в опыте Г. Х. Шапошникова достоверны, будучи повторены на иных объектах (4–08; Ч-10а), и вселяют надежду на объяснение широкого круга явлений биоэволюции, но всё это — в рамках уже реализованной диасети. О появлении эмерджента (принципиально нового) можно сегодня сказать очень немногое. См. главы 3 и 5.

* * *

Всякая картина мира обязана быть единой — иначе это не картина мира. Здесь не место излагать и обсуждать историю обществ, но один социальный пример актирефа привести нужно, это пассионарный этногенез, основная идея Л. Н. Гумилева [2003]. Хотя взгляды самого Гумилева хаотичны и мало кем признаны, но термин «пассионарность» вошел в употребление, и замены ему нет. Обсуждение его далеко вышло за рамки идей Гумилева [Давыдов, 2008], так что игнорировать его было бы недальновидно. Даже если всё у Гумилева окажется неверным, его огромная заслуга останется в том, что он первый всерьез указал на необходимость ввести биологическую компоненту в историческую науку. До него про этногенез писали, но без ссылок на биологию.

У Гумилева же история смыкается с биоэволюцией. Движущей силой этногенеза служит у него пассионарность Р («способность к целенаправленным сверхнапряжениям») людей и, прежде всего, вождей. Ей противостоит инстинкт самосохранения I. У пассионариев P > I, у гармоничных особей P = I, у субпассионариев P < I. Пассионарии есть в любом обществе всегда, но в момент пассионарного толчка они становятся многочисленными и начинают определять облик этноса. Он становится агрессивным и, мигрируя и смешиваясь с иными этносами (метисация), порождает новый этнос или даже суперэтнос. Толчок всегда есть, по Гумилеву, итог массовой мутации, которая происходит под действием космической причины[23]. Новый этнос сразу же становится восприимчивым к новациям, поскольку люди в массе растут не в тех условиях, что их предки, но плоды новшеств обычно достаются не им самим, а лишь потомкам. Затем, с падением пассионарности этноса, в нем начинают преобладать гармоничные особи (таковы фазы надлома, инерции, гомеостаза), а затем субпассионарии (фаза обскурации, т. е. распада этноса; часто она смазана и даже сметена приходом нового этноса на месте старого). Фазу инерции обычно видят как прогресс, что и произошло в 19 в. с Западной Европой.

Легко видеть, что свойства этноса образуют направленный во времени ряд, а свойства совокупности этносов — рефрен. Причем роль активных деятелей (и вождей всех уровней, и рядовых) в этногенезе несомненна. Подробнее см. далее, главу 5.

Таков набросок новой картины мира. Мы живем на островке познанного в море непознанного, завершенная картина едва ли полезна, и мы лишь несколько дополним ее там же, в главе 5.

3. Прогресс, «несократимая сложность» и тенденции

«Несократимой сложностью» креационисты именуют тот факт, что жизнь, даже самая просто устроенная, сложна невообразимо [Марков, 2010, с 228]. В самом деле, простейшие из бактерий, даже паразитических, имеют не только аппараты репликации и синтеза белка, но и аппарат узнавания, основу иммунитета. Проблема возникновения чуть упростилась с гипотезой РНК-мира (ДНК могла появиться позже), но ненамного.